Детская библиотека. Том 91

— Ну что, пойман убийца? — с надеждой спросил Лесток.

Ушаков остановился, взглянул на лейб-медика и громко, так, чтобы слышно было всем, произнес:

— А как же, злодей всегда сам себя выдаст. Одна лишь безделица, — он сделал паузу и оглядел собравшихся, — этого мы взяли, но был еще и второй.

Удивленные голоса придворных сопроводили начальника Тайной канцелярии до кареты:

— Помилуй бог.

— Второй?

Как только шепоток стих, Андрей Иванович повернулся и бросил приманку:

— Да, и оставил он, между прочим, прелюбопытнейшие улики!..

Бой барабанов словно удар грома огласил внутренний двор тюрьмы. Из равелина выволокли истерзанного человека. Заключенный с трудом передвигал ноги, рубаха на нем была вся красная от крови, голова безвольно висела на груди, мокрые волосы скрывали лицо, так что разглядеть его было невозможно. Всем присутствующим в этот солнечный день на месте казни стало очевидным, что слухи о страшных пытках, коим подвергают заключенных в Тайной канцелярии, не преувеличены.

Барабаны смолкли так же неожиданно, как и зазвучали. В наступившей тишине раздался звонкий голос:

— Именем Ее императорского величества Самойлов Иван приговаривается к отсечению головы за совершенное им смертоубийство верноподданного посла Италии господина Фалинелли!

Несчастный, поддерживаемый конвойными, поднялся на эшафот. Испытывали ли жалость к нашему герою те, кто думал, что провожают его в последний путь? Ведь здесь почти все его знали. Вот среди толпы мелькнули глаза Мари, которой Иван спас жизнь. Правда, она вернула долг, но разве дело в этом? А вон и товарищи Ивана — Вожжов и Бугров.

Может, жалеют уже, что так зло подшутили над несчастным? А вот и французский посол, что исполнял обязанности секунданта. Лишь вчера он с облегчением вздохнул, когда поединок завершился столь нелепо и безобидно — дуэлянты волей господа остались живы. Раны, нанесенные юному сержанту рукой Фалинелли, были пустяковыми. Француз сам это засвидетельствовал. И вот теперь выясняется, что этот русский взял да и отмстил за проигрыш так низко. А впрочем, одному богу ведомо, какие мысли посетили головы этих господ в тот самый миг, когда палач взмахнул топором и наотмашь рубанул им по шее преступника.

Ушаков, также не зная этих мыслей, но надеясь, что в скором времени настоящий убийца себя выдаст, сел в карету и, не дожидаясь развязки, покинул сие душещипательное зрелище.

Уже у себя в кабинете он слушал от Туманова доклад о том, как движется дело поимки злоумышленника:

— Сети расставлены, остается подождать, когда птичка залетит.

— Знать бы еще когда.

— Тянуть он не будет, — изложил свои размышления офицер. — Постарается замести следы нынче же.

— Н-да! — Андрей Иванович взял большое яблоко, ловко рассек его ножом, невольно вспомнив при этом удар палача по шее сегодняшней жертвы, подошел к клетке с попугаем и протянул птахе отрезанный кусок. — Хотя, собственно, можно было бы и так выявить убийцу, — сказал он. Туманов удивленно вскинул брови, а Ушаков продолжил: — Как говорят наши латиняне? «Ищи, кому выгодно». — Андрей Иванович прожевал кусок яблока. — А что наш молодец?

— В полном смущении, — доложил бравый офицер. — Думаю, созрел.

— Зови! — приказал Ушаков.

Офицер отдал честь и вышел. Ушаков не обернулся, когда Самойлов замялся на пороге. Не подал виду, что услышал шаги Ивана, нерешительно двинувшегося на середину комнаты. Так и стоял спиной, будто картина за окном казалась ему куда интереснее судьбы нашего героя. Пауза затянулась, Иван, наконец, сам решился прервать ее. Он довольно громко отрапортовал:

— Сержант драгунского полка Иван Самойлов.

— Ошибаетесь, сударь, — наконец обернулся Ушаков. — Сержант драгунского полка Иван Самойлов обезглавлен нынче днем за смертоубийство иностранного подданного, урожденного в Италии Джузеппе Фалинелли. — Он помолчал немного и добавил: — О чем есть запись экспедитора Тайной канцелярии и медика, а тело его предано земле.

Андрей Иванович медленно направился к Ивану:

— Так что кем тебе быть, Ваня, ты уже решил, служба твоя теперь здесь. в Приказе. На таких, как мы, самодержавие держится. Или ты передумал? — он пристально посмотрел в глаза Самойлова.

Не в правилах Ивана было передумывать, он же слово дал. А потому он честно и ответствовал:

— Никак нет.

— Вот и славно. — Голос Ушакова потеплел. — Говорят, ты охотник хороший, следы читать умеешь и в разъездах конных противника обнаруживал по приметам заблаговременно. Так ли это?

— Так точно, есть такой опыт, — негромко ответил Иван.

— Ну так вот, давай покумекаем, кому было выгодно натравить тебя на итальянца, — Ушаков поманил его пальцем к столу. Иван подошел. Андрей Иванович указал на стул: — Садись. — И когда Самойлов сел, начал допрос: — Разговор тот кто затеял?

— Граф Лесток и французский посол, — припомнил Иван.

— А рядом с тобой кто был?

— Вожжов, драгунского полка.

— И что же, — прервал его Ушаков, — когда ты пошел помешать Вожжову, ты ведь убивать никого не хотел?

— Нет!