Детские игры

– Чарльз. Чарльз Блант. Он работает в колледже Хейлсовена на кафедре спортивной медицины и физической культуры. Там же работала и моя сестра, пока не ушла на пенсию семь месяцев назад.

– И в каком качестве она там работала?

– Она была профессором детской психологии.

Ким подумала, не удастся ли им узнать у коллег убитой женщины больше, чем им сейчас рассказывала ее сестра.

– А у Белинды был мобильный?

– Конечно, был.

– Мы не нашли его ни в ее машине, ни в ее сумочке, – сообщил Брайант.

– Может быть, его украли? – Вероника пожала плечами. – Это была такая довольно громоздкая модель со множеством значков всяких приложений на экране. Ей нравился большой экран – в этом случае, чтобы позвонить, не были нужны очки. Боюсь, что иногда она бывала слишком тщеславна.

– Вы не скажете нам ее номер? – попросила Ким. – Мы свяжемся с ее провайдером…

– Вам нужен «Водафон»[12], – сказала Вероника, доставая из сумочки старую «Нокию». – Белинда перешла к ним после того, как я рассказала ей, что мне предложили там лучшие условия.

В голосе Вероники Ким послышались триумфальные нотки, когда она диктовала номер Брайанту.

– Ну что ж, мисс Эванс, спасибо за помощь. А можно один вопрос относительно того, что не дает нам покоя?

– Конечно, – ответила женщина, разглаживая юбку на коленях.

– В доме не так много следов пребывания здесь вашей сестры, – сказала инспектор, оглядываясь. – Просто множество пустых ящиков и коробок.

– Простите меня, офицер. Я думала, что вы уже знаете… Моя сестра владеет и второй половиной дома. Так что, если вы хотите побольше узнать о ней, то вам прямая дорога туда.

Глава 6

Пенн добрался до здания Королевского суда в Бирмингеме без трех минут девять. Он добежал бы от станции и быстрее, если бы босс разрешила ему остаться в кроссовках.

– Черт бы тебя побрал, Пенн, – Линн улыбнулась ему. – Ты чуть не опоздал.

– Проклятые поезда, – ответил Пенн, не уверенный, как вести себя дальше.

Обниматься вроде бы неприлично, а вот дотронуться было бы здорово. И он протянул руку.

Линн как-то странно посмотрела на него, но руку все-таки пожала.

– Привет, приятель, – поздоровался Дуг, отбросив сигарету и протягивая руку.

Пенн пожал ее и быстро осмотрел их обоих.

За те четыре месяца, что он уже не работал в Западной Мерсии, Линн похудела на несколько фунтов, а Дуг, напротив, набрал их. Пенн готов был поклясться, что сержант что-то сделала со своими светло-каштановыми волосами – возможно, отрастила их на пару дюймов. Ее обычную грубую обувь с подошвой толщиной в дюйм сменили дорогие на вид туфли на высоком каблуке, на которые спадали брюки ее синего костюма. Пенн был уверен, что Линн еще и накрасилась. Ее одежда для суда выглядела дорогой, и потратила она на нее гораздо больше времени и денег, чем он на свою.

Детектив-констебль Дуг Джонсон был одет точно так же, как и в любой другой день. На нем был плотный даже по виду черный костюм и голубая рубашка. Все всегда подкалывали его на предмет того, что его гардероб состоит только из черных костюмов и голубых рубашек. В ответ Дуг объяснял, что в этом случае никто никогда не определит, что он носит несвежую одежду.

– Рад видеть вас обоих, – сказал Пенн, и они стали подниматься по лестнице.

Пенн не кривил душой. С этими офицерами он проработал больше четырех лет и, направляясь в суд, заранее представлял себе, как они встретятся. И вот теперь, идя за ними в здание суда, Пенн ощутил, как его охватило давно не испытываемое чувство настоящей близости.

На него большое впечатление произвела холодная функциональность здания, построенного специально для судебных органов Елизаветы II, в котором располагался и суд Короны города Бирмингема. Но Пенну хотелось оказаться совсем в другом месте. Когда в 1987 году открылось это новое здание, то все резонансные дела из здания суда королевы Виктории на Корпорэйшн-стрит были переведены в него. Старое здание суда, в котором теперь располагался суд магистрата, было первоклассным строением из красного кирпича и терракоты, история которого уходила в глубину веков, в то самое время, когда сама королева Виктория заложила его первый камень в 1887 году.

«Вот то здание было настоящим зданием суда, – подумал сержант, – с его большим залом и светильниками, сделанными в форме коронационной короны королевы Виктории. Все в нем говорило о благоговении и уважении».

Новое же здание состояло из набора квадратных и очень функциональных помещений-коробок. И в них вместо стенографисток, использовались магнитофоны для записи показаний, а шкафы с делами заменили лэптопы.

Проходя обычные процедуры, связанные с требованиями безопасности, Пенн вспомнил, для чего он здесь оказался. Для того чтобы увидеть, как Григорий Нориев получит свой заслуженный приговор.

Григорий Нориев жестоко убил владельца бензоколонки, нанеся ему множество ножевых ран только за то, что тот отказался отдать ему ночную выручку.

И Пенн был вынужден признать, что тогда ошибся в своей первой оценке происшедшего.