Читаем Детский дом и его обитатели полностью

Вокруг уже собралась весьма солидная толпа, слышны шепотки: «У кого украли?», «Что украли?», «Чуть не убили?», «Кто утонул?»…

Вот нашли себе развлечение! Явно запахло скандальчиком. Если начнут выгонять с этого симпатичного пляжа, может драчка завязаться. И превесёленькая. Я то наших деток знаю, урезонивать их словом «стыдно» – какое легкомыслие!

Потрепав по спутанным от морской воды вихрам самого длинного, Бельчикова (который, смешно сощурившись на солнце, с неослабевающим интересом смотрел на происходящее, широко открыв рот и готовясь дико гоготать, если вдруг что такое…), говорю, свирепо скосив глаза к переносице:

– Не волнуйтесь, краждане, абасалютно ничего страшного. До трупов дело обычно не доходит. Почти никогда… Ну очень редко… – уточняю я во имя правды и для успокоения встревоженных граждан.

– Что?!

Дама осторожно отодвигается от меня.

– Да всё нормально, не волнуйтесь, правда. Это всего лишь хрюппа свободного воспитания по системе Жан-Жака Руссо.

Дли-и-инная пауза.

Вероятно, моё «йупп» стало им достойным ответом.

Потом осторожный вопрос:

– А что, могут и…

Парик на голове дамы неукротимо пополз наверх – видно собственные волосы встали дыбом.

– Можете не шомневацца, – угрюмо прошамкала я, и толпа немедленно рассосалась.

По пляжу мгновенно разнеслась ужасная весть – там какая-то шайка бандитов и психов, говорят, сбежала из колонии для малолетних преступников, и воспитатель у них такой же чокнутый…

Безобрррразие!

Вокруг нашего стойбища на приличном радиусе мгновенно образовалась приятная пустота. Не уверена, что все посетители «блатного» пляжа досконально изучали творческое наследние великого французского просветителя, но – вполне очевидно – поняли они меня верно. Больше нас в этот день не беспокоили. Искупавшись ещё раз пяток, мы весело направились в столовую на ужин.

А вечером у нас состоялся разговор с Хозяйкой – так неформально называли директора базы отдыха. Я немного нервничала.

– Ну, вы и хороши, – громко хохотала она, показывая все тридцать два в отличном состоянии санации. – Так им и надо. Мне самой эти блатачи до чёртиков надоели. Дьяволы позвоночные… Никакого отношения к часовому заводу, а как сезон – все тут! И на халяву! Даже в моей хибаре троих пришлось разместить.


«Хибара» – это личный двухэтажный коттедж Хозяйки.

– Так что… ничего? – не смея откровенно радоваться, робко спрашиваю я. – Санкций не последует?

– Нормально! Какие санкции? – она хохочет ещё громче. – Пережуют, как говорится. Может, побыстрее свалят. А вы мне уже нравитесь. Извиняюсь, сначала подумала – нюня кисейная. А теперь вижу – ничего, наш человек…

– А что, много сюда… по блату ездит? – спрашиваю я смелее.

– Навалом. Особенно этим летом. Просто достали, ей-богу…

С этим человеком мы, кажется, поладим, – счастливая и смелая, решила я, и – не ошиблась.

Вечером, по пути с пляжа я заглянула в медпункт, взять какое-либо снадобье от ожогов. Но у медсестры, как всегда, «ничего нет». И мы ленивой цепочкой потянулись на кухню за кислым молоком. Ожоги у всех, включая и меня. Только выбрались на центральную аллею, как видим: навстречу знакомый кто-то движется. Присматриваюсь, мучительно вспоминаю – где же я этого «крысавца» видела?

Огромное сомбреро делает тень на пол-лица. Кивает мне. Синеватые белки лукавых глаз весьма бойко высвёркивают из-под обширных полей шляпы…

Кто же он, этот типус? Кроме сомбреро, на нём надеты ещё две, весьма скромных размеров, детальки туалета: «фиговые» плавки с революционной символикой на самом интересном месте и сверкающие японские часы.

Ба-а-алыной оригинал!

– Здрасьте, здрасьте, Ольга-га Николавна! – игриво говорит он мне. – Всеобщий приветик!

Это, вероятно, адресовано плетущейся за мной обгорелой детворе. Да, вот теперь я вспомнила – кто это. Неповторимый голос! По голосу, если я хоть раз его слышала, могу узнать человека, если он даже без часов.

Конечно, это был Валера.

Тот самый тип, которого я когда-то, в тот роковой августовский день, первым встретила в детском доме. Он шёл мне навстречу с красками и кистями. Весь из себя такой компетентный и озабоченный… Он по-прежнему работал в детском доме, кажется, по совместительству. Теперь уже вёл кружок радиолюбителей, куда ходил всего один человек. Однако деньги получал полностью, как положено по тарифной сетке. И за одно это его уже могли сильно не любить. Пеперабатывали в детском доме все, но оплатить переработки никому даже и не обещали. А тут такая щедрость… Вобщем, Валера – тёмная лошадка. Сколько ему лет – никто точно не знал. У него было всегда одинаковое выражение лица – устоявшееся, нейтрально-безразличное, без очевидных возрастных примет быстротечного времени и следов перенесённых житейских бурь.

В детском доме мы почти не пересекались, его каптёрка располагалась на пятом этаже в угловом коридорчике, куда вообще редко кто-либо захаживал. Он и сам старался держаться особняком, и лишь Людмила Семёновна с ним общалась почти ежедневно. Часто можно было слышать вопль на весь детдом:


«Эй, слетайте, кто-нибудь на пятый, Валеру дирюга спрашивают!»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей
Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей

Бестселлер Amazon № 1, Wall Street Journal, USA Today и Washington Post.ГЛАВНЫЙ ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ТРИЛЛЕР ГОДАНесколько лет назад к писателю true-crime книг Греггу Олсену обратились три сестры Нотек, чтобы рассказать душераздирающую историю о своей матери-садистке. Всю свою жизнь они молчали о своем страшном детстве: о сценах издевательств, пыток и убийств, которые им довелось не только увидеть в родительском доме, но и пережить самим. Сестры решили рассказать публике правду: они боятся, что их мать, выйдя из тюрьмы, снова начнет убивать…Как жить с тем, что твоя собственная мать – расчетливая психопатка, которой нравится истязать своих домочадцев, порой доводя их до мучительной смерти? Каково это – годами хранить такой секрет, который не можешь рассказать никому? И как – не озлобиться, не сойти с ума и сохранить в себе способность любить и желание жить дальше? «Не говори никому» – это психологическая триллер-сага о силе человеческого духа и мощи сестринской любви перед лицом невообразимых ужасов, страха и отчаяния.Вот уже много лет сестры Сэми, Никки и Тори Нотек вздрагивают, когда слышат слово «мама» – оно напоминает им об ужасах прошлого и собственном несчастливом детстве. Почти двадцать лет они не только жили в страхе от вспышек насилия со стороны своей матери, но и становились свидетелями таких жутких сцен, забыть которые невозможно.Годами за высоким забором дома их мать, Мишель «Шелли» Нотек ежедневно подвергала их унижениям, побоям и настраивала их друг против друга. Несмотря на все пережитое, девушки не только не сломались, но укрепили узы сестринской любви. И даже когда в доме стали появляться жертвы их матери, которых Шелли планомерно доводила до мучительной смерти, а дочерей заставляла наблюдать страшные сцены истязаний, они не сошли с ума и не смирились. А только укрепили свою решимость когда-нибудь сбежать из родительского дома и рассказать свою историю людям, чтобы их мать понесла заслуженное наказание…«Преступления, совершаемые в семье за закрытой дверью, страшные и необъяснимые. Порой жертвы даже не задумываются, что можно и нужно обращаться за помощью. Эта история, которая разворачивалась на протяжении десятилетий, полна боли, унижений и зверств. Обществу пора задуматься и начать решать проблемы домашнего насилия. И как можно чаще говорить об этом». – Ирина Шихман, журналист, автор проекта «А поговорить?», амбассадор фонда «Насилию.нет»«Ошеломляющий триллер о сестринской любви, стойкости и сопротивлении». – People Magazine«Только один писатель может написать такую ужасающую историю о замалчиваемом насилии, пытках и жутких серийных убийствах с таким изяществом, чувствительностью и мастерством… Захватывающий психологический триллер. Мгновенная классика в своем жанре». – Уильям Фелпс, Amazon Book Review

Грегг Олсен

Документальная литература