Детский дом и его обитатели

Так вот, сон был такой. Будто в театре меняют декорации. Меняют долго, тайно и неразумно – с одной стороны сцены всё время что-то переносят на другую… Но вот я уже вижу подмену – дерево меняют на пластик, бумагу – на полиэтилен… Один из актёров любовно прилепился к умирающему дереву, которое хотят заменить пластиковой штангой. И его никак не могут отлепить, потому что он… из пластилина… И тут же рядом, в оркестровой яме – ужасная пасть чавкает свеженькое мясцо… Чавкает и что-то бормочет под нос… И уже слышно – что.

«…пятнадцать томов законов и двадцать томов примечаний… пятнадцать томов…»

О чём этот сон был? Я часто о нём думала. О добре и зле грядущего?

И тут мне на глаза попались стихи. Они были перепечатаны мною на машинке, когда я относила последние книги в бук. Это Мережковский. Я стала читать.

Каким путём, куда идёшь ты, век железный?

Иль больше цели не, и ты висишь над бездной!

.. И вот сейчас, через много лет, я вспоминаю тот детский дом, вспоминаю обо всём, что там было, в мельчайших подробностях и спрашиваю себя – пошла бы снова в детский дом, уже на горьком опыте познав – как это бывает?

Да. Пошла бы.

Но только в тот же самый. И к тем же детям…

Потом у меня были и другие воспитанники. Но именно эти, самые трудные, остались моими.

С другими я тоже старалась работать изо всех сил, жить для них. И среди них были любимые. Самые дорогие дети. Но именно эти, детдомовцы из «дэдэ полтинник», первые мои воспитанники так и остались моей болью, моей радостью. Частью моей жизни…

У Лили Кузенковой семья получилась хорошая. Очень хорошая. Хотя и не сразу. Родила девочку почти сразу после выхода из детского дома. Через год стало ясно, что помощи от отца ребенка ждать без толку. Растила свою кроху в малюсенькой комнатушке большой коммуналками, воюя с соседями за право занять ванную для купания ребенка или стирки. Себя не жалела, но делала всё, чтобы дочка росла здоровой, развивалась нормально.

Когда я пришла к Лиле на первые именины ребенка, мои страхи – справится ли? – сами собой развеялись: эта мама ребенка не бросит. Как бы ни трудно ей было.

А ведь ей тогда исполнилось едва семнадцать!

Прошёл ещё год, и Лиле встретился парень, о котором можно только мечтать. Пришел из армии, устроился на автобазу, Лиля устроилась работать в ясли, туда же устроила и свою малышку. Муж заботился о приёмной дочери так, будто всю жизнь к этой миссии готовился.

Недавно они приходили ко мне – теперь уже весьма солидные люди, со стажем семейной жизни. Пили чай с пирожками, Лиля сама испекла, а когда она пошла на кухню – мыть чашки, её супруг очень серьёзно сказал мне:

– Нормально живём, только не нравится мне, что Лилёк курит. Кашель уже сильный, а курить не бросает.

– А сам ты куришь? – спрашиваю.

– Раньше курил. А потом мать сказала – брось! И бросил. Она сердцем болеет. Жалко её…

Проходит около получаса, и в отрядную уже посмелее заглядывают и другие дети. Входят, не здороваются, посидят, послушают, о чем здесь речь, и снова исчезают. Однако никого насильно не удерживаю. Пусть пока привыкают к новому лицу.

И на сей раз хожу глубоко за полночь.

– Уже? – дружно воскликнули мои помощницы, которые, конечно же, сидели со мной в отрядной до упора.

Явно огорчены, наверное, думали, что посиделки у нас на целую ночь.

Я бы и сидела всю ночь, да ведь я не совсем чтобы «освобожденный секретарь» – и свои дети есть. Соседи – люди хорошие, но совесть надо иметь…

Вот уже несколько дней у нас дома царит новый, неожиданный распорядок. Дочкам, их двое, я объяснила без околичностей – у меня новая работа, очень-очень важная. Так что теперь в музыкальную школу будут ходить сами (благо, недалеко, в соседнем переулке, а общеобразовательная и вовсе в нашем дворе).

Поначалу они, мои заорганизованные, дисциплинированные дети, страшно обрадовались – полная, ничем не ограниченная свобода и самостоятельность! Класс!

На прежней работе, в университете, я имела возможность бывать дома гораздо чаще, и потому водила дочек везде, куда только можно было приводить детей. В результате они, мои чада, вполне преуспели для своего возраста: прилично стояли на фигурных коньках, в двух случаях из трёх попадали ракеткой по теннисному мячу, плавали тремя стилями, с энтузиазмом рисовали, танцевали, пели и даже слегка щебетали по-французски, прочли «Мастера и Маргариту», а также «Чайку по имени Джонатан Левингстон», а также Софью Прокофьеву и многое другое тому подобное… Короче, жили весело и дружно и без особых хлопот.

Теперь все эти разнообразные развивающие мероприятия придётся резко свернуть. Зато появилось безразмерное свободное время, что, естественно, не могло их не радовать. Но уже после трёх дней свободы они ощутили и её нелегкое бремя…