Детский дом и его обитатели

– А что вы хотите, они – дети алкоголиков и проституток, а у нас не пансион благородных девиц.

Мне очень хотелось в тот момент её убить, но под рукой был только веник-деркач.

Глава 6. Чур, я буду блины печь!

В последнюю субботу сентября мы решили устроить «Огонёк» в честь именинников – за все четыре месяца. Набралось шестеро. Что дарить? Спецфондов на такие дела не предусмотрено, а до получки – десятка. Ладно, поделим по-братски: пять рублей себе на прожитьё, пять – на презентики именинникам. Хватило как раз на шесть лото в ярких картонных коробках. Сказки, бытовые сценки – надписи к рисункам на английском. Конечно же, лото заинтересовало детей ненадолго, но всё же… Почти неделю мои детишки мирно сидели вечерами в своих спальнях: благочинно раскладывая карточки лото, ласкали слух воспитателей, заглядывавших ненароком – с проверкой, ища своих воспитанников или просто так – интеллигентными словами на иностранном языке: все комментарии они запомнили, на удивление, быстро. «Огонёк» проходил в актовом зале. Этот день по праву должен быть записан на скрижалях истории нашего детского дома – впервые в этих стенах проявились зачатки добровольного коллективного труда! Пусть всего лишь в одном отряде, но и это уже было достижением.

До сего дня все виды уборки на наших объектах я делала сама. И, надо заметить без ложной скромности, справлялась с этим совсем неплохо. Не берусь судить о качестве своей воспитательской работы в те времена, но в качестве уборщицы экстра-класса я, несомненно, состоялась. Орудовала тряпкой и шваброй так лихо, будто всю жизнь только этим и занималась. Убирая мальчишечьи спальни (девочки всё-таки убирались сами), ребят умышленно не замечала. Вначале это казалось им весьма импозантным – сама воспиталка у них в шестёрках! Однако постепенно они начинали испытывать некий дискомфорт, когда я брала швабру в руки и отправлялась на уборку. К тому же, я никаких замечаний по этому поводу им не делала. Иногда, причём весьма вежливо, просила пересесть или перелечь куда-нибудь подальше – чтобы не мешали убирать помещение. И это их нервировало всё больше. Они уже понимали, что я убираю их объекты вместо них вовсе не потому, что не могу их заставить (хотя, на самом деле, я не была уверена, что они в те времена послушались бы моего прямого приказа), или уговорить, а делаю это потому, что мне самой просто противно находиться в грязном помещении. Матрона мне говорила возмущенно:

– Унижаете себя и нас всех такими методами!

– Ну, почему же?

– Их надо заставлять. За-став-лять! А не делать за них их работу.

Но я по-прежнему не была уверена, что что-то дельное выйдет из этих заставляний. Вероятнее всего, они бы меня не стали слушать, если бы я вдруг взяла начальственный тон.

А начинать строить отношения с воспитанниками с конфликта – занятие зряшное и вообще крайне вредное, особенно в самодеятельной педагогике. Отдавать приказания, не будучи уверенным, что их исполнят, – значит обрекать на разрушение свой, итак пока весьма хлипкий, авторитет. Если хочешь, чтобы приказание исполнялось естественно, предлагая дело понятное и… привлекательное для ребенка. Конечно, возить грязь – куда как непривлекательно. Но ведь ещё гаже сидеть в свинарнике!

Вот эту мысль я и пыталась вложить в их головы. И дело шло – медленно, но шло.

Конечно, приходилось отбиваться не только от Матроны, многие мне говорили, и в школе, и в детдоме – надо наказывать! Однако я решительно против любого насилия в деле воспитания и обучения – такими методами можно вызвать лишь отвращение к учебе, воспитать упрямство и другие дурные качества, можно вообще сломать личность…