Детский сад, штаны на лямках

– Слушайте, если бы я хотела ограбить чужую квартиру, я бы не вставляла в окно стекло, а вырезала, правильно? Ну не моя это квартира, не моя! Это квартира моей подруги, она сидит… – я осеклась, – сидит сейчас на берегу теплого моря, в отпуске человек находится, понимаете?

А какие-то хулиганы окно разбили. Я же не могу это так оставить, правильно?

– На берегу теплого моря, говорите… Не на том, часом, который Магаданскую область омывает?

Я нутром почувствовала, что лучше подтвердить эту версию.

– Ну да, где-то в том районе.

– Эх, что же с вами делать… – вздохнул мужик, открывая свой ящик и доставая оттуда связку длинных железяк. – Тряхну стариной. Исключительно из дружеского расположения. Эта дверь?

Я кивнула. Плотник улыбнулся, на мгновение показав железные зубы, потом повернулся к Ленкиной двери, секунд пять поковырялся в замке – и она открылась.

Мы зашли в квартиру. Окно с дырой обнаружилось в дальней пустой комнате. На пыльном подоконнике отчетливо виднелся след от ботинка.

– А улики-то можно к делу пришить, – пробормотал плотник, доставая рулетку.

Пока он замерял окно, я заглянула в единственную обжитую комнату – и остолбенела на пороге. По комнате словно Мамай прошелся. В поисках спрятанных денег и драгоценностей грабитель вывалил все вещи из шкафа и разбросал их по паркету.

Оправившись от шока, я обнаружила, что вор так пренебрежительно обошелся лишь с детской одеждой, Ленкины шмотки как висели в шкафу, так и продолжали висеть.

Я задумалась: а не сама ли Ленка их вывалила, когда собирала сумку для Костика в детский дом? Но нет, это не Алябьева. Во-первых, она аккуратно разбирала вещи на диване. А во-вторых, она вытащила только небольшую часть, а здесь на полу валялось всё, абсолютно всё, до последней пары трусиков. Определенно, это постарался грабитель.

Меня вдруг осенило: в этой бедной квартире грабитель искал вовсе не деньги и драгоценности! Ему требовалось нечто другое! Его интересовала какая-то вещь Костика! А если конкретно – то футболка с длинными рукавами! Та самая, которой задушили юристку Прудникову!

Эта футболка, на которой вышиты инициалы Костика и которую опознала воспитательница в детском саду, была довольно весомой уликой против Ленки. Но теперь всё сходилось: футболку выкрали, чтобы подставить Алябьеву. Ленка невиновна!

Оглушенная этим открытием, я даже не заметила, как плотнику подвезли стекло и он закончил работу. Мы вышли на лестничную площадку, одной из своих отмычек умелец аккуратно закрыл дверь в Ленкину квартиру.

Я достала кошелек:

– Сколько я вам должна?

Плотник направился к выходу, бросив через плечо:

– Нисколько, мы своих не бросаем.

«Мы тоже», – подумала я, полная решимости довести расследование до конца и найти настоящего убийцу.

Я долго-долго жала на кнопку звонка в соседнюю квартиру, и – о чудо! – дверь неожиданно открылась. На пороге стоял старенький дедок.

– Здравствуйте! – приветливо заулыбалась я. – Вы – Тутов Геннадий Иванович?

– Чего?

Очевидно, дедок немного туговат на ухо. Я повысила голос:

– Тутов Геннадий Иванович? Вы писали заявление в соцзащиту на вашу соседку по поводу шума?

– Ась?

– Шум из соседней квартиры вам мешает?

– Ась?

Да он же глухой как пень! Если за стеной будет играть рок-группа, он и ухом не поведет!

Я вытащила копию заявления и заорала:

– Это ваше заявление в отдел опеки и попечительства?

– Что?

– Подпись ваша?

– А, подписаться! – обрадовался дедок, вытащил из-за уха ручку и охотно черканул факсимиле внизу страницы, рядом со своей уже имеющейся подписью.

Я вздохнула:

– Дедуль, вы бы хоть читали документы, а то ведь однажды одним росчерком пера отдадите аферистам свою квартиру.

– Ась?

– Квартиру, говорю, потеряете!

Стоп. А что будет с квартирой Костика, если его отправили в детский дом, а мать лишили родительских прав? Кто должен платить за коммунальные услуги? И вообще – кому теперь принадлежат сто квадратных метров в центре города?

Глава 21

Прямо из подъезда я позвонила Вячеславу Васильевичу, пожилому адвокату, который не раз выручал меня – делом или просто юридическим советом.

– Говори быстрей, я спускаюсь в метро, может прерваться связь, – вместо приветствия сказал адвокат.

– Что с вашей машиной?

– Машина в порядке, просто на улице ужасный гололед, вся Москва стоит, ехать под землей – единственный способ куда-то добраться. Так что у тебя случилось?

– Нужна консультация по одному вопросу. – Я вкратце описала ситуацию с Ленкой, Костиком и его квартирой. – Кому теперь принадлежит квартира?

– Ты знаешь, я специализируюсь на уголовных делах, поэтому отвечу лишь в общих чертах. Квартира по-прежнему принадлежит несовершеннолетнему. До достижения им восемнадцати лет распоряжаться недвижимостью должен его опекун или директор детского дома, если опекунство не установлено.

– А если мальчика усыновят?

– Тогда приемные родители.

– Они имеют право продать квартиру?

– Нет, такую сделку не пропустит местный орган опеки и попечительства.

– Судя по всему, местный орган опеки и попечительства не отличается особой щепетильностью, его легко подкупить.