Детство

«Хорошо! Как ориентироваться в лесу? Лучше всего по распространённой у нас и всеми любимой берёзе! У неё всегда кора белее и чище с южной стороны, а трещины, неровности и наросты на стволе образуются всегда с северной. И это даже в глубине леса! По ней даже можно прогнозировать наступающий сезон! Если они весной опушатся раньше клёна, то будет сухое лето, а если позже, то дождливое. Тоже самое и при сравнении берёзы с ольхой! Много сока весной течёт из берёзы – быть дождливому лету! Если её сок не вкусен – будет хороший урожай хлебов! Берёзы и зиму предсказывают! Если с начала октября листья с неё не опали – жди поздний снег. А если листья вовремя опадут и все, то в конце января – начале февраля жди длительной оттепели. И про весну берёзы рассказывают тоже ещё осенью! Если берёза желтеет с макушки – жди раннюю весну, и наоборот. А по другим деревьям и кустам тоже можно предсказывать! Но это в другой раз! И всё это народные приметы, позволявшие вовремя сеять и убирать урожаи!» – завершил Борис свой весьма поучительный монолог, далее продолжив про школу.

От брата Пётр узнал, что к началу лета 1943 года эту школу трансформировали в Учебный центр подготовки специальных разведывательно-диверсионных отрядов НКВД, и он остался в ней преподавателем той же дисциплины.

Вскоре его труд был отмечен. На основании приказа Центрального штаба партизанского движения № 63/н от 7 июля 1943 года о награждении большой группы диверсантов этого Учебного центра, Б.П. Кочет, наряду с другими преподавателями, был награждён медалью «Партизану Отечественной войны» II-ой степени.

Борис достал из комода медаль с выпиской из приказа и показал Петру коллективную фотографию. На ней тот с трудом нашёл брата в гражданской одежде среди военных.

В ноябре того же года школу расформировали, передав основную часть кадрового состава в подчинение Управлению войск НКВД. А Бориса, как не военнообязанного, оставили работать в его лесничестве. Теперь он занимался восстановлением частично утраченного во время войны подмосковного леса.

Но однажды Бориса Петровича всё же на короткое время привлекли прочитать курс лекций и провести практические занятия со слушателями Центральной школы подготовки командиров штабов (ЦШПКШ), фактически являвшейся годичными разведывательными курсами.

Одна из точек подготовки кадров разведчиков как раз находилась в Малаховке. За высоким дощатым забором стоял особняк и несколько деревянных построек. В них размещались учебные классы, кабинеты и лаборатории. На территории была спортплощадка, пищеблок с посадочными местами на полтора десятка человек, и своё подсобное хозяйство. Но вскоре и эта командировка старшего из братьев Кочет завершилась.

К беседе братьев присоединилась и Ксения Алексеевна, вспомнив первые месяцы войны.

Из рассказов супругов Пётр узнал, что первая воздушная тревога в Малаховке была уже 30 июня 1941 года. С этого же дня выезд и въезд в Москву осуществлялся только по пропускам.

– «Петь, если бы ты тогда захотел к нам приехать, то тебя бы всё равно не пропустили!» –

заметила Ксения.

– «Так я бы и не поехал! У меня в наркомате работы было по горло, да и комендантский час уже был введён!».

Далее Пётр узнал, что около всех домов их жители вырыли щели, служившие укрытием от осколков в случае бомбёжки. Борис обложил стены своего укрытия досками, раскрепив их вертикальными кольями с горизонтальными распорками, и сделал нары для сидения. А сверху всё это прикрывалось лёгким сдвижным навесом из досок, слегка присыпанных сверху землёй и ветками. И в начале августа эти укрытия пригодились, когда немцы впервые сбросили бомбы на железную дорогу и Малаховку.

– «А по ночам мы с соседями дежурили парами!» – заметил Борис, почему-то загадочно улыбнувшись.