– Моя дочка Китти.
– Ой, какая прелесть! – пришла в восторг от куклы Оля. Такой большой и красивой у неё самой не было.
Девочки занялись игрой в дочки – матери. Саше стало с ними совсем скучно, и он выбежал в парк. На крыльце флигеля Марья Алексеевна договаривалась с вязёмским управляющим о покупке плетёной мебели для своего имения.
– Наигрался уже? – спросила она Сашу.
– Угу! Можно я здесь погуляю?
– Гуляй себе, только за ворота не ходи.
В парке нежно благоухают цветущие липы, ровные дорожки тщательно выметены. Если по центральной аллее отойти подальше, то сквозь ветки дворец кажется таинственным старинным замком. На фронтоне виден герб Голицыных и надпись: «Мая 1–го дня 1784 года». Это дата окончания постройки усадьбы. Аккуратные цветочные клумбы пестреют перед дворцом изысканным узором. Северный фасад смотрится в чистый зелёно – голубой пруд.
Саша спустился к берегу и залюбовался. Справа большая плотина, за ней деревянные крестьянские избы, на другом берегу яблоневые сады, а слева на самом краю пруда – старая водяная мельница. В окрестных деревнях сказывают, будто когда – то давно дочь здешнего мельника умерла невестой, обратилась в русалку и с тех пор живёт в бучиле. Чуть какая-нибудь нерасторопная баба, полоща бельё, зазевается, как русалка – хвать! – и утащит его к себе.
Стёпка уверял, что на русалочьей неделе по вечерам выходит она на берег, сидит рядом с мельницей на дубу, длинные зелёные волосы золотым гребнем расчёсывает и так путников одиноких заманивает. Ежели кто прельстится, она обворожит, завлечёт в воду и защекочет до смерти.
Ребятам очень хотелось увидеть настоящую русалку, но одним идти страшно: вдруг и впрямь защекочет? Уговорили они дядьку Никиту пойти с ними к мельнице после Троицы – как раз на русалочьей неделе. У мельницы в самом деле рос вековой коряжистый дуб, но сколько ребята ни смотрели, русалки на ветвях не приметили.
– Прячется! – решил Стёпка. – Зелёная вся, поди её разгляди!
– А, может, рано ещё, не вышла она? – предположил Саша. – Пойдём, посмотрим.