Детство без Интернета

А вечером и ночью охранять по очереди будут отец с дедом. Но прежде чем идти на охрану нас с братом мать отвела в поселковую столовую и сытно накормила, а уж потом мы были приставлены к охране кучи вещей, громоздившихся в опасной близости от крайней ветки. Но…, какая охрана? Для любопытных пацанов, оказавшихся в новом месте и особенно гораздо большем узкоколеечном железнодорожным узлом аж в 8 путей.

Как только мать исчезла в дверях местной гостиницы, так в течении 40 минут нами было оббегана вся станция, пересчитаны все шпалы, выглядывающие из снега, обпинуты все рельсы и облажены все платформы и пустые вагоны на путях, после чего высунув языки и потные, мы вернулись к совсем скрывшейся под мягким снегом куче вещей. Мы успокоились, удовлетворив своё любопытство и теперь тихо и спокойно играли в свои детские игры.

Таким образом прошло часа три, нас периодически проверяли – мать, отец или дед, выходивший на улицу покурить свой противный табак, заодно и поглядывающий в нашу сторону. И уже в сумерках, на свободную ветку, рядом с нашими вещами потихоньку стали подавать платформы, доверху нагруженные лесом. Шкафы, кровати, столы и стулья были к этому времени накрыты приличным слоем снега, являя для для машиниста паровоза лишь банальный сугроб и мы с братом слишком поздно заметили, что одна из кроватей, своим железным углом, не вписывалась в безопасную дистанцию к колее и с угрожающим и противным скрежетом, зацепилась за медленно ползущую первую платформу, потащилась за ней, нагло разворашивая кучу домашней утвари, кое что попутно ломая с громким треском и таща за собой, всё что зацепилось за кровать. Мы с братом в ужасе аж присели, глядя, как куча вещей равномерно растаскивалась вдоль железнодорожного полотна. Слава богу, машинист вовремя заметил неожиданное препятствие и остановил состав. Но это уже мало чему помогло. Кровать, оказавшаяся первой на пути, была красиво и плавно изогнута, под таким же красивым и крутым углом, а все остальные вещи, хоть и немного, но всё-таки пострадали в разной степени. Мишка быстро сбегал за родителями и уже через минуту отец многоэтажными матами ругал машиниста паровоза и его помощника, а те ему бодро отвечали через маленькое окошко паровозной будки, обзывая мудилой и крича – что самому надо смотреть куда и как вещи складывать…

Мать ругала отца: – Ты же мужик! Неужели сам не видел куда вещи сложить.

Дед молча и деловито рассматривал повреждённые вещи и через минуту вклинившись в многоголосную ругань, объявил, что только кровать пострадала гораздо и то тут надо немного постучать колуном, а всё остальное ерунда. Тем самым затушив скандал. Помощник машиниста расцепил сцепку и паровоз удалился в темноту. Успокоенная мать ушла в гостиницу, позвав Мишку с собой. Отец и дед, таинственно перешёптываясь, снова собрали вещи в кучу и дед ушёл в посёлок, а отец стал по округе собирать деревяшки, коих было кругом порядочно и складывать рядом с нашей кучей, после чего стал разжигать костёр.

– Чего ты тут делаешь? – Внезапно появилась из темноты мать.

– Что!? Что!? Не видишь что ли…, костёр готовлю… – обидчиво ответил отец, – холодно ведь ночью будет…

– А где дед? – Подозрительно спросила мать, оглядываясь кругом.

– Тут тоже…, – примирительно махнул рукой в темноту отец, – тоже дрова собирается.

Мать уже прокурорским взглядом оглядела отца и, не заметив ничего крамольного, позвала меня с собой: – Борька, пошли в гостиницу.

– Сейчас мам…, – мать ушла, а минуты через две из темноты вынырнул довольный дед.

– Наконец-то ушла… А то я думал тут сейчас ещё будет, а я замёрз…

– Сейчас, батя, сейчас.., – отец чиркнул спичкой, береста шумно застреляла яркими язычками огня, дружно взялась и пламя сразу перекинулось на просмоленные остатки шпал и уже через пару минут около вещей ярко и жарко горел костёр. А дед на очищенную от снега доску выставил пару бутылок водки, третью спрятал в снег. Буханка ржаного хлеба, приличный круг колбасы, кусок сала, из кармана дед вытащил большую головку чеснока, тут же встали стаканы, куда дед плесканул водки и стаканы волшебным способом перекочевали в их руки, а в моей оказался кусок ржаного, чёрного хлеба, где лежал толстый кружок вкусно пахнувшей колбасой.

Стаканы с тусклым звоном сошлись и под бормотание отца: – Не ради пьянки, здоровья для…, – водка мигом провалилась в разъявленные рты. Крякнули удовлетворённо и полезли пальцами к салу с ядрёными кусочками чеснока и слегка пожелтевшей солью. В воздухе вкусно и аппетитно запахло чесноком и я тут же переключился на сало.

Когда мать тихо появилась из темноты, первая бутылка была опорожнена и отец с дедом, жмурясь от жаркого пламени костра, курили и лениво общались. Я тоже сидел рядом, разомлевший от тепла и по отрезанной горбушке черняшки активно водил крупной долькой чесночины, равномерно размазывая по всему куску. Осталось только посыпать солью, взять в другую руку кусок колбасы… Жалко Мишки рядом нету, так бы половину краюхи ему отдал и вместе лакомились вкусняшкой.