Детство без Интернета

Тут своя история была. Жили мы в Орше скромно, можно было сказать даже бедно. Отец, лейтенант милиции, получал 120 рублей, мать нормировщик в ближайшей колонии 80 рублей. Это был Хрущёвский период, в магазинах ничего не было, везде насаждался культ кукурузы и хлеб был тоже кукурузный. Пока он тёплый и свежий — он ещё ничего и даже вкусный, но через несколько часов превращался в камень и им можно было запросто забивать гвозди. Очень хорошо тот период в своей юмористической миниатюре тогда изобразили известные комики разговорного жанра Тарапунька и Штепсель. Штепсель длинный, Тарапунька короткий. И вот Тарапунька выбегает с сеткой в руке на сцену, якобы куда-то торопиться, а навстречу ему выходит Штепсель.

— Тарапунька, здорово…

— Здорово Штепсель…

— Ты куда торопишься?

— Да вот, тёща, за продуктами на рынок послала. Колбаски купить, сала, масло…

— А чего ты на рынок побежал?

— Как чего? Купить…

— Так ты повесь сетку на радиоприёмник и всё тебе будет — и колбаса, и сало, и масло…, — вот за эту сценку, показанную по телевизору, Тарапунька со Штепселем получили по году тюрьмы. Такое было время.

Совсем недавно, всего семь лет назад, когда мать и отец работали на Колыме, они деньги не считали, а тут жили очень скромно. И в довершение всего у отца было очень мало перспектив на повышение. И вот в тот момент, когда отец был на грани психологического срыва, когда он — Мужчина, глава семьи — не может создать нормальные условия для своих близких. Вот в этот момент в Орше появляется «вербовщик», предлагающий работу офицерам милиции в исправительной системе на Урале. Причём на очень выгодных условиях.

Как потом мне рассказывал отец, когда я приезжал в отпуск с Германии.

— Условия были шикарные. Денежное содержание гораздо большее, чем я тут получал. Звание на ступень выше и есть перспектива быстрого роста. Отдельный дом или квартира. Я, конечно, не верил, но был в таком раздрае, что подумал: — Ааааа…. Поеду. Хуже уже не будет, так хоть обстановку сменю.

Согласился. Написал рапорт по команде. Начальство, понимая моё положение и состояние, рапорт подписали быстро. Денег взял по минимуму и поехал в Пермскую область, в неведомый посёлок Ныроб, Учреждение Ш320 МВД СССР.

Осень, зима и весна прошли без него, а в самом начале лета, в один из вечеров, мать срочно увезли в больницу с приступом аппендицита и сразу на операционный стол. Слава богу, операция прошла благополучно. Нас с братом оставили на попечение соседки тёти Кати Зданович. Младшего брата она забирала на ночь к себе, а я оставался один, чтобы к нам ночью не залезли воры.

И однажды, за несколько дней до выписки матери из больницы, ночью громко и по-хозяйски постучали в дверь.

— Кто там? — Спросил дрожащим от страха голоском.

— Боря, открывай — это папа, — донёсся из-за двери весёлый голос отца. Но я непонятно с чего испугался, заревел в голос и напрочь отказывался открывать. А отец всё стучал и стучал, уговаривая открыть, и своим стуком он разбудил всех соседей, которые тоже начали меня уговаривать открыть дверь. Реветь я перестал, но и открывать дверь наотрез отказывался. В конце-концов от меня все отстали и отец, крикнув через дверь, чтобы я шёл спать, ушёл ночевать к соседям.

Ну…, а утром открыл дверь тёте Кате, рядом с которой стоял папа. Отца ещё ночью просветили о болезни матери, меня с братом накормили, умыли и мы поехали к маме, которая очень обрадовалась приезду отца, потому что отец хотел сделать нам приятный сюрприз своим внезапным появлением. Он приехал за нами, чтобы увезти на далёкий и неведомый Урал.

Через три дня маму выписали из квартиры, из Минска приехал дед Антон и начались хлопотливые сборы. Отец предлагал распродать часть имущества и ехать туда с несколькими чемоданами, но практичный дед и недоверчивая мать, решили забрать туда имущества по максимуму. Особенные споры возникли по поводу жестяного корыта и стиральной доски. Отец горячо убеждал оставить здесь всю эту херню и мелочовку, чтоб она не мешалась в длинной дороге — там, мол, всё купим. Но мать упёрлась, хотя особо и не спорила с ним. Для виду согласилась, а потом тайком, с дедом, всё это засунули в большой сундук. Как она потом рассказывала — это было очень правильное решение. Там это было в огромном дефиците.

В результате сборов собралось несколько больших чемоданов и два здоровенных и один средних размеров сундука. Отец очень психовал из-за этого, типа: я в форме и как буду возиться с этими купеческими сундуками!? Но всё-таки вынужден был смириться.

В последний день перед отъездом, в одиночку забрался на крышу нашего дома и смастерил бумажный самолётик. Надо сказать, что бумажные самолётики я складывал в нашем дворе лучше всех. Даже лучше взрослых парней и летели они у меня дальше всех. И вроде бы ничего особенного не делал, а они летали далеко и высоко. Вот и в этот раз сделал самолётик из сиреневой обложки старой тетради, где была надпись — «Тетрадь по арифметике ученика 2б класса Цеханович Бориса».