Детство без Интернета

Рано утром, 18 августа, вскинул на плечи небольшой вещмешок, где было несколько кусков хлеба, банка тушёнки, соль и двинулся в лес. Погода стояла отличная — солнце, чистое небо обещало тихую и тёплую погоду. За час бодро прошагал шесть километров, при этом обогнул Колвинец, оставив его по левую сторону, через засеянные овсом поля вышел к полу заросшей просеке, по середине которой шла натоптанная тропа. Ныряя из лога в лог прошёл километра четыре и уткнулся в неширокую речку. Пока шёл, то справа, то слева, иной раз недалеко слышались выстрелы охотников, дорвавшихся до долгожданной чисто мужской забавы. Но я себя к ним не причислял, выскочит что-то на меня — стрельну… А так, решил прогуляться в тайгу и к темноте вернуться домой. По мелкой речке прошёлся немного вбок и вышел на противоположный берег и пошёл по уже еле заметной тропе, которая вскоре исчезла и я даже не заметил когда. Прикинул время, что ещё пару часиков можно пройти вперёд, а потом возвращаться и двинулся дальше. Километра полтора шёл бывшим лесоповалом. Он был старым, весь зарос и было тяжело пробираться. Потом вышел к нетронутому лесу, стало легче, а пройдя по нему несколько километров и, уже решив поворачивать обратно, неожиданно вышел к десятой Лопачёвской плотине. Ого-го…, несказанно удивившись. Да тут до Лопача два километра и уверенно двинул по хорошо сохранившейся дороге. И через двадцать минут вышел на окраину заброшенного посёлка. Я хорошо знал правила поведения в тайге, прекрасно знал, что самый опасный зверь в тайге — это человек. Поэтому затаился, прежде чем двинуться в мёртвый посёлок и внимательно осмотрел ближайшую окраину. Никого. Несмотря на безлюдность, решил скрытно двигаться к своему дому верхней улицей, откуда я могу контролировать весь посёлок, потому что кажущая безлюдность, могла быть лишь ошибочной иллюзией. Сторожась, дойдя до клуба, скользнул в него и уже из-за края выбитого окна, снова осмотрел центральную часть посёлка через свой театральный бинокль. Хоть он и был четырёхкратный, но помог мне обнаружить и хорошо разглядеть людей, сидевших в укромном месте у костерка. Я облегчённо вздохнул, потому что это были не беглые зеки или другие гражданские, а вооружённые солдаты опер точки, задача которых контролировать в сезон побегов вот такие заброшенные посёлки и их окрестности. Их было трое. Ну и пусть себе службу несут, а им показываться не буду. Да и раз тут солдаты, то зеков явно нету. Стараясь быть незаметным, прошёл всю верхнюю улицу, спустился вниз, пригибаясь перебежал открытое пространство перед ещё крепким мостом и после него свернул влево и через три минуты заходил во двор нашего дома. Посёлок был закрыт уже два года, но природа быстро взяло своё. Двор густо зарос высокой травой и вылезло даже пару кустиков у крыльца, на огороде во множестве молоденькие осинки и берёзки. Побродил по комнатам, спустился к речке и посидел там у нашей плотинки. Она ещё была, но явно следующего половодья не переживёт. Вернулся обратно во двор и из щепок соорудил бездымный костерок, где подогрел вскрытую банку тушёнки и с большим удовольствием умял её. Больше тут было делать нечего. Прошёл к школе и попытался вскрыть в нашем классе пол, куда мы через щель кидали чуть ли не каждый день оставшуюся мелочь после покупки пирожков на большой перемене. Но пол был ещё крепкий и через пару минут бросил это занятие. Опять верхней улицей прошёл до клуба и оттуда понаблюдал за солдатами и не зря. Один из них явно готовился к выходу на обход. На плече у него висел автомат стволом вниз и он, стоя курил, разговаривая с сослуживцами. Дорога, по которой он мог пройти, на мой взгляд была только одна и мне нужно будет его опередить, чтобы потом, не теряя время, сидеть пережидая, когда он пойдёт обратно. Тихо и пригибаясь, побежал по верхней улице, вдоль забора заброшенной Зоны спустился вниз, свернул вправо и выскочил на дорогу к десятой плотине. Всё рассчитал точно и когда у десятой плотины вброд перешёл речку, то только тогда сзади увидел вышедшего к реке солдата. До него было метров двести и я победно заулюлюкал, азартно бабахнул в воздух и нырнул в лес. Я не боялся заблудиться, зрительная память у меня была отличной и обратный путь прошёл безошибочно. Единственно, что меня мучило — хорошо прогулялся по тайге и очень хотел кушать. И так сильно, что когда вышел на овсяное поле у Колвинца, напихал оба кармана колосками овса и шёл оставшиеся шесть километров до дома и лущил овёс, ярко представляя, как сейчас приду домой, наложу полную тарелку борща и всю её съем. Домой пришёл уже в темноте, в одиннадцать часов вечера. Отца не было и я в предвкушение трапезы разогрел борщ на плитке, набодяжил полную тарелку, а сумел съесть только половину. Да, ещё когда снял резиновые сапоги, а ноги у меня были в шерстяных носках, то очень удивился. Пятки шерстяным носком прямо были отполированы и чуть ли не блестели. Спал потом «без задних ног». Уже потом, заменяя выключатель у дежурного по Управлению, поглядел на карту, висевшую на стене и промерял по ней расстояние. Оказывается, я прошёл в общей сложности почти сорок километров по тайге. Приличная нагрузка даже для молодого организма. Но я сделал это, гордился и до сих пор ярко вспоминаю тот поход.