Детство и общество

Итак, Питер потерял важного в своей жизни человека — няню. Восточная девушка с приятным, тихим голосом, нежная и осторожная в обращении с ребенком, она была его главным утешением и опорой в эти годы, поскольку родители часто отсутствовали, занятые карьерой. За несколько месяцев до расставания с ней мальчик приобрел привычку довольно грубо нападать на няню, но девушка, казалось, воспринимала спокойно и даже с удовольствием его явно «мужской» подход. На ее родине такое поведение не только не было редким, но являлось нормой. Хотя, конечно, оно имеет смысл лишь как часть целой культуры. Мать Питера не могла отделаться от чувства, что в его внезапной мужественности и в том, как, с одобрения няни, эта мужественность манифестировалась, было что-то по существу неправильное. Действительно, происходящее не вполне соответствовало культуре, к которой принадлежала мать. Она обеспокоилась тем, что ее сын будет воспитан чужеземкой, и решила сама заняться его воспитанием.

Таким образом, няня ушла как раз во время пускающей первые ростки, провоцируемой и… неодобряемой маскулинности. Ушла она сама или ее уволили — едва ли это имело значение для ребенка. Важным было другое: мальчик принадлежал к социальному классу, использовавшему наемную работницу — заменителя матери из числа лиц иной национальности или представителей иного класса. Это с точки зрения ребенка вызывает ряд проблем. Если тебе нравится эрзац-мама, тогда собственная мать будет чаще оставлять тебя на ее попечение с чистой совестью. Если ты недолюбливаешь няню, мать все равно будет оставлять тебя с ней, хотя и с легким сожалением. Если ты очень не любишь няню и можешь провоцировать всевозможные инциденты, мать уволит ее, правда, лишь для того, чтобы нанять новую, похожую на прежнюю или еще хуже. А если случится так, что по той или иной причине няня тебе очень понравится, мать обязательно уволит ее раньше или позже.

В случае Питера еще одна обида (дополнительно к уже имевшейся травме) была нанесена письмом от няни. Она узнала о его состоянии и пыталась как можно убедительнее объяснить ему причину своего ухода. В первый раз, покидая их семью, она сказала мальчику, что выходит замуж и у нее будет свой ребенок. Это было довольно плохое объяснение, если принять во внимание его чувства к ней. Теперь бывшая няня сообщала, что просто перешла на другую работу. «Видишь ли, — объясняла она, — я всегда перехожу из одной семьи в другую, когда ребенок, за которым я присматриваю, подрастает. А мне больше всего нравится заботиться о малышах». Именно тогда что-то и произошло с Питером. Он попробовал быть большим мальчиком. Отец мало чем мог ему помочь, так как часто отсутствовал, занимаясь бизнесом. Мать дала ему понять, что мужское поведение в той форме, которую няня провоцировала или с которой мать просто мирилась, было неприемлемым. Няня же больше любила малышей.

Поэтому Питер «регрессировал»: стал более инфантильным и зависимым. А потом, в отчаянии от того, что может потерять еще больше, он остановился. Такое с ним бывало и раньше. Еще младенцем он впервые продемонстрировал свое упорство, задерживая пищу во рту. Позднее, когда его сажали на горшок и приказывали не вставать, он безрезультатно сидел до тех пор, пока мать не сдавалась. Теперь Питер дошел до продолжительной задержки стула, держал рот на замке, утратил экспрессивность, стал жестким.

Конечно, все это — один симптом со множеством связанных значений. Самое простое из них таково: я удерживаю то, что имею, и не собираюсь продвигаться ни вперед, ни назад. Но как видно из игры Питера, удерживаемый им объект можно было бы интерпретировать по-разному. Сначала Питер пытался удержать няню, веря в ее беременность, как бы становясь няней и симулируя собственную беременность. В то же время его общая регрессия показывала, что он стал еще и младенцем. И к нему, как к любому маленькому ребенку, няня могла бы вернуться. Фрейд называл это сверхдетерминацией значения симптома. Однако эти сверхдетерминированные пункты всегда оказываются систематически связанными. Мальчик идентифицируется с обоими партнерами утраченного взаимоотношения

: он и няня, которая теперь носит в себе ребенка, и малыш, за которым ей нравится ухаживать. Подобные идентификации возникают в результате утрат. Скорбя по умершему, мы одновременно становимся покинувшим нас навсегда человеком и собой тех времен, когда наши с ним взаимоотношения находились в расцвете. Это способствует внешне весьма противоречивой симптоматике.

В случае с Питером ретенция (задержка) — модус, а элиминативный (выделительный) тракт — образцовая зона для того, чтобы представить в виде драмы сдерживание, приверженность и удержание в себе. Но когда все это стало выглядеть и ощущаться Питером так, как если бы он на самом деле носил в себе эквивалент младенца, мальчик вспомнил, что говорила его мать о родах и их опасности для матери и ребенка. И не мог освободиться ни от тревожных мыслей, ни от «ребенка».