Девяносто третий год

– Господин маркиз, – воскликнул он, – нужно торопиться: камень больше не поворачивается. Мне удалось открыть отверстие, но не удастся снова его закрыть.

Действительно, шарниры, на которых поворачивался камень, очевидно, заржавели и их заклинило, в результате чего оказалось невозможным снова привести их в движение.

– Господин маркиз, – продолжал Гальмало, – я надеялся было снова закрыть отверстие, так чтобы синие, войдя сюда и никого здесь не застав, не смогли бы понять, куда все девались, и подумали бы, что мы вылетели в трубу. Но вот этот проклятый камень застрял. Неприятель увидит отверстие, через которое все бежали, и пустится преследовать. Поэтому нам не следует терять ни минуты. Живее спасайтесь все по лестнице!

– Товарищ, – спросил Иманус, кладя ему руку на плечо, – сколько потребуется времени для того, чтобы, пройдя через это отверстие, найти безопасное убежище в лесу?

– А среди вас нет тяжело раненных? – в свою очередь, спросил Гальмало.

– Нет, никого, – ответили ему.

– В таком случае достаточно получаса.

– Значит, если бы неприятелю не удалось проникнуть сюда в течение получаса…

– То он может преследовать нас, сколько ему угодно: ему нас не настигнуть.

– А они могут ворваться сюда через пять минут, – заметил маркиз. – Этот старый сундук не в состоянии будет надолго задержать их. Несколько ударов прикладом – и он будет повален. Четверть часа! Да разве можно будет задержать их на четверть часа?

– Можно, – проговорил Иманус. – Я берусь за это.

– Как! Ты, Гуж ле Брюан?

– Да, я, господин маркиз. Видите ли, из шести человек здесь пятеро раненых, а у меня же нет ни царапины.

– И у меня тоже, – сказал маркиз.

– Да, но вы начальник, господин маркиз, а я – простой солдат. А начальник и солдат – не одно и то же.

– Я это знаю. У каждого из нас свой особый долг.

– Товарищи, – проговорил Иманус, обращаясь к своим товарищам, – дело состоит в том, чтобы по возможности дольше задержать неприятеля и отсрочить преследование. Слушайте! Я сохранил все свои силы, я не потерял ни единой капли крови; не будучи ранен, я могу выдержать дольше всякого другого. Уходите все, но оставьте мне ваше оружие. Я его использую с толком. Я берусь задержать неприятеля на добрых полчаса. Сколько здесь имеется заряженных пистолетов? Четыре? Хорошо! Положите их там, на пол.

Все послушались. Он продолжал:

– Прекрасно. Я остаюсь. Им еще придется побороться со мной. А теперь – марш, уходите!

Бывают такие исключительные обстоятельства, при которых благодарность становится излишней. Все ограничились тем, что наскоро пожали ему руку.

– До скорого свидания, – сказал ему маркиз.

– Нет, господин маркиз, нет, надеюсь, что не до скорого, ибо я через несколько минут умру.

Все принялись, один за другим, спускаться по узкой лестнице, раненые впереди. Пока спускались первые, маркиз вынул из записной книжки свой карандаш и написал несколько слов на камне, который не мог уже поворачиваться и который оставлял отверстие открытым.

– Идите же, господин маркиз, – крикнул ему Гальмало. – Теперь дело только за вами.

Он стал спускаться, маркиз последовал за ним. Иманус остался один.

XIII. Палач

Четыре заряженных пистолета были положены на плиты, так как в этой комнате, собственно, пола не было. Иманус взял по одному из них в каждую руку и приблизился к выходу на лестницу, загороженному сундуком.

Нападающие опасались, очевидно, какой-нибудь ловушки, какого-нибудь взрыва, который погребет под развалинами крепости и побежденных и победителей. Насколько первая атака была решительна, настолько же последняя была осторожна. Быть может, солдаты не могли, а быть может, и не хотали отодвинуть сундук; ударами прикладов они выбили в нем дно, ударами штыков продырявили его крышку и теперь пытались разглядеть через эти дыры комнату, прежде чем в нее проникнуть. Свет фонарей, которые они взяли с собою, поднимаясь на лестницу, проходил через эти дыры.

Иманус заметил у одной из этих дыр чей-то наблюдающий глаз. Он быстро направил туда дуло одного из своих пистолетов и спустил курок; раздался выстрел, и обрадованный Иманус услышал страшный крик: пуля попала в глаз и пробила голову смотревшего в отверстие солдата. Тот навзничь опрокинулся на лестницу. Однако нападающим удалось пробить два довольно значительных отверстия в крышке сундука и сделать из них нечто в виде двух бойниц. Иманус воспользовался одним из этих отверстий, просунул в него руку и наугад выстрелил в кучу нападающих из второго своего пистолета. Пуля ударила, очевидно, рикошетом несколько раз, так как раздались крики, как будто трое или четверо человек были убиты или ранены, и на лестнице послышался топот, свидетельствовавший о том, что нападающие поспешно удалялись.