Девяностые годы

Жизнь станет совсем иной теперь, когда она должна заботиться о своем сыне. Она будет бороться, чтобы он рос здоровым и счастливым; он должен взять от жизни все то, чего они с Моррисом не сумели добиться. Сладостное волнение, переполнявшее ее, растворилось мало-помалу в дремотных грезах, и она уснула, думая о письме Лоры; ей приснилась серебристая река, мирно текущая меж зеленых пастбищ, и фруктовые деревья в цвету.

Глава XXXIX

Чист и прозрачен, как звон бубенчика, крик утренней птицы в свежем предрассветном воздухе! Калгурла, скорчившаяся на земле у потухшего очага, зашевелилась. Каждое утро слышала она этот крик, а для Салли он заменял звон будильника.

Если прокричала утренняя птица — значит времени терять нельзя. Еще темно, но на востоке уж брезжит рассвет. Солнце поднимается быстро, и люди встают вместе с ним, чтобы приняться за работу на своих участках, пока еще не начало припекать. Салли налила немного воды себе и Калгурле для умывания и быстро оделась.

Калгурла, раздувавшая огонь в очаге, с удивлением уставилась на миссис Салли — она совсем не казалась больной в это утро, вид у нее был бодрый и веселый. Салли надела чистое ситцевое платье, подвязала черный передник и уже хлопотала у очага — помешивала кашу в большом котле и обваливала в сухарях говяжьи биточки с приправой из сушеных трав. Вскоре биточки уже шипели на сковородках, сделанных из жестянок из-под керосина и поставленных на металлические прутья над тлеющими углями. Калгурла наполнила водой черные от сажи котлы, подвешенные на крюках над очагом, и над ними уже поднимался пар.

Небо розовело, и золотое сиянье пробивалось на востоке. Прииск оживал: старатели перекликались друг с другом, с рудников доносились пронзительные гудки, дым от очагов медленно поднимался вверх в неподвижном, все еще тяжелом от вчерашнего зноя воздухе.

Когда мужчины один за другим стали стекаться в столовую, у Салли уже были готовы для них и биточки, и каша, и горячий чай в больших жестяных кружках. Биточки подавались с приправой из томатного соуса. На столе под навесом пестрели яркими наклейками консервные банки с вареньем; жестяные коробки из-под печенья с нарезанными ломтями хлеба блестели, точно серебряные.

Сэм Маллет и Тупая Кирка изумились, увидев миссис Салли здоровой, бодрой, как ни в чем не бывало. Они слышали, что ей стало дурно накануне вечером, и уже поговорили об этом по душам с Олфом Брайрли и Динни Квином.

— Как вы себя чувствуете, мэм? — спросил Сэм с необычной серьезностью, уставив на нее свои круглые, как у совы, глаза.

— Благодарю вас, превосходно, у меня же здоровье высшей пробы, — весело отозвалась Салли. Ей нравилось говорить со старателями их языком. — А вы как?

После завтрака Сэм не уходил и в нерешительности топтался под навесом; видно было, что у него что-то на уме.

— Ребята беспокоятся… Вы себя совсем не жалеете, миссис Салли, — запинаясь, начал он наконец. — Как вы вчера хлопнулись-то! Ребята думают, что вам надо бы поехать к морю на недельку-другую. Хотят сложиться. Моррис, если захочет, сочтется с ними потом.

Салли покраснела, рассердилась на себя за свою застенчивость и в конце концов рассмеялась радостно и беззаботно.

— Какие вы все добрые! Спасибо вам! — сказала она. — Но Моррис сам позаботится обо мне, когда будет нужно.

Салли была рада, когда наконец все ушли и она могла убрать со стола. Прежде всего надо написать Моррису письмо, потом сходить в лавку за продуктами и разузнать, не идет ли на север фургон или партия разведчиков. Салли решила не ложиться днем отдыхать, а навестить миссис Моллой. Обед можно будет приготовить потом. Кто же лучше миссис Моллой может рассказать ей все, что необходимо знать, когда ждешь ребенка, решила Салли.

Калгурла пошла вместе с Салли, чтобы помочь ей принести провизию. Это был удачный день. Мясник накануне освежевал тушу и был в наилучшем расположении духа. Салли поторговалась с ним и купила говядины для жаркого за сходную цену. В лавке у Неда Киллингтона она достала большую тыкву, картофеля и луку, и Нед сказал ей, что завтра утром пойдет почта на Дарлот. Тогда Салли направилась к невысокому сооружению из гофрированного железа и дерюги, служившему почтовой конторой в поселке Хэннан, и с чувством глубокого удовлетворения отдала там свое письмо в надежные руки.

Изнемогая от жары, Салли потащила тяжелые мешки с хлебом и мясом к себе на участок. Калгурла всю дорогу задыхалась и ворчала, сгибаясь под тяжестью мешка с картофелем и луком, но Салли некогда было ублажать ее сегодня. Она усадила Калгурлу чистить картошку, а сама приготовила мясо для жаркого, поставила на уголья большой котел, наложила полный совок горячих углей на крышку и велела Калгурле сменить их, когда они погаснут.

Был полдень; все эти хлопоты и беготня очень утомили Салли, пот лился с нее градом, но она сказала Калгурле:

— Я — к миссис Моллой. Обед еще успеем. Ты разведи огонь, вскипяти воду, все приготовь. Хорошо, Калгурла?