Девяностые (июль 2008)

И главное, чтоб после всех этих ограблений вы так и остались жить в стране пустой, бессмысленной, нищей и ничтожной, лишенной и космоса над головой, и твердой почвы под ногами, и гордости за то, что вы, ее дети, здесь родились, а не на другой щеке земного шара.

Потому что сколько ни грабили и ни мучили отцов моих и дедов, - вот это чувство - радости и гордости - их не покидало.

Я, впрочем, о своих отцах и дедах говорю, а не о ваших. Ваши не знаю, что чувствовали, я за них не ответчик.

Глядя на вас, я хочу устроить над вами самый честный, самый пронзительный, самый независимый человеческий суд, потому что грехов у вас хватит на десять тысяч пожизненных сроков. Не у всех, не у всех, конечно, - но у тех, кого вы до сих пор носите на своих иконах, - у них хватит, зуб даю. Осудить их, доказать их бесконечную, чудовищную вину, а потом простить, конечно, - когда все эти сроки впаяют. Простить и отпустить с миром.

Чтоб вы, наконец, сняли с себя эти белые одежды и презрительные лица, чтоб заткнулись говорить на тему покаяния моего народа за весь двадцатый век, за все его муки, и страдания, и Победы - и Победы, черт возьми. Какие вам и не снились, каких вы и не видели, каких вам, при вашей нынешней остервенелости, и не достичь никогда.

А мы хотим быть наследниками Побед. Так.

Потому что наша Победа вмещает всех. И даже вас там примут, и приютят, и пожалеют.

Потому что она и ваша тоже, эта Победа. Она выше всех, надо только научиться быть ее достойным.

* ОБРАЗЫ *

Наталья Толстая

С нежностью и теплотой

Судьба студента из Новгорода

В «Авроре» рядом со мной села женщина, и как только поезд отошел от Питера, уткнулась в книгу. Когда едешь шесть часов из Петербурга в Москву, то выбираешь: или молчать всю дорогу, или проболтать с попутчиком до московских предместий. «Вы в Москве живете или в Питере?» - спросила я. «Живу и работаю в Новгороде». Я проговорила с Мариной Николаевной, сотрудницей новгородского исторического музея, до самой Москвы.

- Между прочим, в Великом Новгороде живет мой бывший ученик Игорь Иваницкий. Не знаете такого?

- Кто же не знает Игоря? Только его уже десять лет нет на свете.

Когда я начала преподавать в ЛГУ, мне было двадцать три года. В моей первой группе были одни мальчики, причем старше меня. Все они были со стажем, многие после службы в армии. На меня смотрели снисходительно: «Знаем, профессорская дочка. Все, небось, легко досталось». Мои первые студенты были иногородние, жили в общаге, пили, не просыхая. Один - красавец, глаз не оторвать, до пятого курса не дожил - помер от белой горячки. Трое молчаливых, с Украины, подались после окончания университета в КГБ, и больше о них никто не слыхал: нигде не всплыли. Один мальчик, стоик, выучил наизусть большой англо-русский словарь, но двух слов связать ни на каком языке не мог и был отчислен за профнепригодность. Я всегда видела, когда студенты списывали, но шпаргалки не отнимала: сама недавно была на их месте. Жалела их, убогих и малоимущих. Они были добрые ребята, хотя кто-то из них наверняка стучал на своих товарищей, да и на меня тоже. Не без того.

Игорь Иваницкий отличался от своих малокультурных однокурсников. До поступления в ЛГУ он снимался в кино, но вспоминать об этом почему-то не любил. Потом работал ночным сторожем на какой-то базе и в тиши ночей читал книги. Базу ограбили, и Игорь был под следствием, но до суда дело не дошло. Он носил длинные волосы (неслыханно для студента 60-х годов), не пил, ходил в церковь, вступал в спор с преподавателями. Во время комсомольского рейда по общежитию у него под подушкой нашли Библию. Был, конечно, выгнан из университета и уехал домой, в Новгород. Но через год восстановился и больше на рожон не лез. Очень любил литературу и хорошо ее знал.

Игорь часто лежал в больнице, но товарищи его не навещали: чужой. Честно говоря, и педагоги были не лучше, тоже не навещали. Не было принято. Я как-то спросила его, что с ним. «Почки, Наталия Никитична. Я ведь хроник». Хоть он и окончил курс с красным дипломом, в аспирантуру его не взяли. Таким, как он, в те времена хода не было.

На гуманитарных факультетах мальчики высоко ценятся, ни один не обойден вниманием. Я видела, как одна девица с болгарского отделения не давала проходу нашему Игорю. Вцепилась намертво. Девчонка была вульгарная, но деловая. В перерывах между лекциями я регулярно встречала ее в туалете, где она начесывала перед зеркалом свои локоны. Игорь был одинок и не сопротивлялся. Дело кончилось тем, что она поставила его перед фактом: «Жду ребенка. Женись. А не женишься - пойду в комсомольский комитет, в партком. Диплома тебе не видать». И он женился, возненавидев не только ее, но заодно и остальных женщин. Через несколько месяцев они развелись, и он платил алименты на девочку, которую никогда не видел. Не захотел.