Девяностые (июль 2008)

Предметом инвестиций квартиры и земля станут позже. Этим изящным словом сейчас принято называть обычную спекуляцию. Купил дешевле - продал дороже - эта нехитрая операция в последние годы дает прибыль, сопоставимую с той, которой можно ожидать от удачного бизнеса, разница лишь в том, что в бизнес надо все-таки вкладывать мозги и силы. В 90-е годы происходило удовлетворение первоначального спроса, раз. А два - были значительно более прибыльные сферы. Например, приватизация рублево-успенских лесов и полей, пришедшаяся как раз на воровские ельцинские времена. Сейчас даже удивительно видеть, как много было роздано тогда - и госдачи, и земли Гослесфонда, и колхозные поля. Кажется, что вся государственная машина работала только на распределение недвижимости среди страждущих. А ведь распределяли тогда далеко не только безобидные дачки в соснах да при жасмине. Сейчас, рассматривая по долгу службы разные значительные документы тех лет - землеотводы, согласования, генпланы, - я постоянно задаю себе вопрос: ну а ты-то, дружок, чем был занят в это время, отчего твоя фамилия не стоит в графе «получатель»? И даю ответ настолько печальный, настолько исполненный запоздалых сожалений, что уж лучше, ей-Богу, пересилить себя и думать о чем-нибудь другом.

В тех же 90-х список востребованных профессий пополнился юристами, экономистами, финансистами. И - конечно же - риэлторами. Меня часто спрашивают, откуда эти люди, кто они. Они - из бедности и безысходности, откуда же еще. Учителя, воспитатели, жены военных из подмосковных закрытых городков: риэлтор - профессия до сих пор преимущественно женская. Нет, есть, конечно, и те, кто не знает, как произносится фамилия архитектора Нирнзее и чем РАНИС отличается от РАПСа, Калашный от Калошина, но они быстро сходят с дистанции. Могу смело утверждать: для очень многих людей, выброшенных из старой жизни и не сумевших своевременно вскочить в новую, посредничество в сделках с недвижимостью стало спасением от голода в буквальном смысле слова. Либерализация этой сферы создала гигантское число рабочих мест, и с каждым годом их становится все больше, а отбор - все тщательнее. Особенно в «грандах» рынка, «десятка» которых оформилась тогда же и остается много лет почти неизменной.

90- е дарят нам термины «элитное жилье», «солидные соседи», «VIP-подъезд» и «суперевроремонт». В Москве возводятся несколько десятков «клубных» домов, в которых предусмотрена богатая инфраструктура только для жильцов -тренажерный зал, бассейн, химчистка, ресторан, сигарная комната, винный бутик. Довольно скоро выяснится, что содержание всех этих немаловажных учреждений прижимистым владельцам квартир не под силу, - и их придется открыть для людей «с улицы». То же самое произойдет и с инфраструктурными излишествами крупных коттеджных поселков: чтобы поддерживать чистоту воды в бассейне, надо терпеть варягов. В большинстве «элитных» загородных поселков и новых московских «престижных» домов существует фейс-контроль при продаже: «солидные соседи» не желают жить рядом с несолидными - лицами кавказской национальности и… звездами эстрады. И продавец, нахваливая свой товар, гарантирует будущему домовладельцу нужный ему покой. Служенье бизнес-музе не терпит эстрадной суеты.

К сожалению, при сделках с недвижимостью возможность настоящего фейс-контроля есть только у продавца. Только он владеет всей полнотой информации, покупатель довольствуется дарованными ему крохами. Он должен верить на слово. На этом в 90-е делались большие деньги. Среди бесчисленных «пирамид» были и квартирные. Из яркого мне вспоминается «Северное товарищество», куда мои родители отнесли все имевшиеся сбережения - они канули туда же, куда сгинули сбережения вкладчиков «Чары», «Тибета», «Независимого нефтяного концерна» и прочих финансовых институций того славного времени. Свежеиспеченные потребители еще только озирались вокруг, нащупывая сильные и слабые места новых возможностей, и, конечно, не понимали, что чудо вот просто так произойти не может.

А как может, стало ясно в 1998-м, когда вместе со всем остальным рухнул столичный - да и не только столичный - квартирный рынок. Это, конечно, была история про черепки, тыкву и мышей, но наяву, зримая и очень опасная. Очень. Потому что наряду с безусловными преимуществами новой жизни: захотел - купил, расхотел - продал, - нам продемонстрировали ее недостатки. Стоит отметить, что загородный рынок в тот год не упал ни на доллар: русская земля устояла перед дефолтом. Но потребительское поведение должно было измениться - в сторону большей осторожности, более тщательного просчета рисков, в разумную сторону. И оно изменилось. На пару лет. А потом пришла ипотека, прибыль до 150 годовых, разбивка большого участка на маленькие с последующей застройкой… Но это уже история про двухтысячные.

* ХУДОЖЕСТВО *

Денис Горелов

Птичку жалко

«Райские птицы» Романа Балаяна на ММКФ

У писателя Сереженьки в красном углу висит портрет Ахматовой и Высоцкий в четырех видах.