Девять

чем ближе к смерти тем дальше от истинной верыжаль инквизицию отменили она бы приняла мерына костре любовью Господней отступника греяговорят в народе сожги марана и в прахе узнаешь евреяпоскреби россиянина и перед тобою татаринно не огорчайся будь за все благодаренза копейку в кепке лежащую перед безногимза высохших старичков которые сыты немногимза город у моря с троллейбусом и трамваемтрамваи другие и город почти что неузнаваемнебо тускнеет зато на губах любимых ярче помадапервоклашка по пальцам считает окружности дантова ададлина окружности два пи эр но это проходят позже

любовь умирает в муках на супружеском ложеа люди живут без любви прогорклой пропащейкаждый из нас медь звенящая или кимвал звучащийособенно здесь у моря где притихший до летаприморский бульвар знаменитый театр оперы и балетаплатаны-пенсионеры с ободранной серой кожейчеловек чудак сам на себя не похожийнадо сходить в музей поглазеть на полотна старыхмастеров не все же глядеть на натуру в стрип-барахне все же вытаптывать травку проходя мимо врат церковныхв сизом облачке смертных страстей и мыслей греховных

«что думают старушки со скамейки…»

что думают старушки со скамейкисчитающие жалкие копейки

по поводу сомнительной семейкиживущей на четвертом этажес их пианино старым дребезжащимсыночком слабосильным и дрожащимс подсвечником и вилками фражекто ходит к ним о чем ведутся спорыкакой чумы в них затаились спорына кухне их посуды грязной горывсе близоруки в роговых очкахвсе говорят с акцентом все картавыи нет на них контроля и управыотключишь свет читают при свечахчто думают старушки со скамейки

считающие жалкие копейкипо поводу расхристанной еврейкис авоською идущей в гастрономкак располнела плохо ногу ставитноском вовнутрь опять-таки картавити говорит на языке чудномчто думают о главном инженереприличный человек по крайней мерене водит баб сидит в своей фатереодин как сыч как перст совсем одингодами тот же плащ старообразныйи даже нос горбатый безобразныйне портит красоты его сединчто думают о смерти до которой

подать рукой о неприезде скоройо дяде соломоне с тетей доройсидят на чемоданах вызов естьно допуск был у дяди он в отказену а у тети вовсе сдвиг по фазеи жив покуда слабоумный тестьи все покуда живы что приятноБог терпит всех и не зовет обратново тьму откуда всех нас непонятнозачем извлек на грязно-серый светучил советской бытовухе жалкойпожаловал хрущевкой коммуналкойа есть ли Он для нас пока секрет

«все приглашали друг друга не поехал никто ни к кому…»