Девять. Отбор по моим правилам

Я настороженно следила за мягкой поступью Ринолин. За тем, как она внимательно осматривает лежащих стражников. Возле Арслана девочка остановилась и склонила голову на бок. По ее лицу нельзя было прочитать эмоции. Не было ни страха, ни ужаса, ни отвращения. А запах крови и пота стойко витал в воздухе, несмотря на сильный ветер. Кажется, малышке не впервой видеть сражения, не удивлюсь, если и ее руки-лапы в крови.

Я силилась подобрать слова. Следовало сказать хоть что-то, объяснить, но… результат, что говорится, на лицо. Оправдания бессмысленны.

– Кажется, тебе нужна помощь, – неожиданно произнесла она, поднимая на меня взгляд. – Думаешь, как сбежать? – скучающе проговорила девочка, перешагивая труп дракона.

– Нет, что ты, я…

Замялась, как школьница, не выучившая урок. К такому жизнь и спецшкола меня не готовили.

– Да брось!

Девочка смотрела на меня давящим взглядом, а потом спросила:

– Знаешь, кто я?

– Нет.

– Дочь Арслана.

Однако поворот! Девочка усмехнулась моей говорящей реакции и посмотрела на отца.

– Жив, – оправдалась поспешно, не зная, чего ждать от малышки. Я не смогу ударить ее, даже зная, что она далеко не ребенок, что способна переломить мне хребет одним движением когтистой лапы.

– Спросишь, почему я не купаюсь в почестях? Почему не сижу рядом с ним на приемах? Почему о ребенке Повелителя никто и никогда не слышал? Наверное, потому что я не нужна отцу. Он бросил меня так же, как бросил мою маму, – Ринолин подобрала подол и села рядом с отцом. Без эмоций осмотрела его лицо, будто пытаясь отыскать сходства. – Мама, кстати, из Гардейрии. Дом Воздуха. От нее мне передалась необычайная любовь к небу.

Девочка закрыла глаза и глубоко вдохнула.

– Мне жаль…

– Как поняла? – спросила она, не открывая глаз.

– Почувствовала твою печаль.

Ринолин снова усмехнулась, на этот раз горько, и поднялась.

– Арслан не предлагал ей жениться. Развлекался, а, когда узнал, что моя мама беременна, отказался от нее. Она родила меня, воспитывала, как могла, но… любовь к мужчине оказалась сильнее любви к дочери, и она… Она не смогла.

Ринолин проглотила тяжелый комок и горько улыбнулась. Несмотря на боль, она пыталась оправдать маму, потому что любила ее. Все дети любят родителей, какими бы те ни были. Все. Даже я, наверное.

Я погладила ладонь девочки. Несмотря на возраст, по драконьим меркам она еще малышка. Ее реакции и поведение, невзирая на жизненный опыт, похожи на реакции одиннадцатилетнего ребенка.

– Поэтому не играй со мной. Ты другая. В день нашего знакомства ты призналась, что не любишь Арслана. Что у тебя не было выбора. После этого, – она осмотрелась, – тебе нужно бежать, но из Дракнмара нет выхода. Отсюда можно только улететь.

– Я знаю. И я нужна в Гардейрии. Мой дом в большой опасности. Дом твоей матери в большой опасности, Ринолин.

– С этим я могу помочь, – девочка таинственно улыбнулась. – Арслан сделал больно моей маме. Он сделал больно мне, но любит тебя. Одержим тобой. Каждая крыса в гнезде знает это. Он искал тебя долгие годы. Говорил о тебе. Рассказывал. Фантазировал. И, если ты сбежишь, он будет страдать. Я хоть немного, но отомщу ему.

– Ох, Ринолин. Месть – моя профессия, но заверяю, она еще никому не принесла облегчения. Она не очищает душу, не стирает боль. Она как яд, еще больше отравляющий твои раны. Она становится целью твоей жизни, но неизбежно разочарует тебя… Пока не поздно, подумай об этом. А что насчет помощи…

Я улыбнулась и благодарно кивнула.

– Тогда, полетаем!

Малышка ловко запрыгнула на парапет и сиганула вниз. Через несколько секунд меня отбросило ударной волной, а в небо огненной стрелой взлетело мощное драконье тело. Капор слетел в пылу драки, а от жакета мало что осталось, но я и не в таких переделках бывала.

Вскарабкалась по хвосту драконицы, цепляясь за роговые выступы и, устроившись на ее спине, постучала по шее. Девочка поняла и, поджав лапы, рванула вперед. Она летела быстрее Арслана, сказывались молодость, резвость и адреналин. Подо мной яростно стучало горячее драконье сердце, согревая и успокаивая. Изловчившись, я вытащила стрелу, обработала и перебинтовала раны, даже задремала, полностью доверившись неожиданной, но, без сомнений, надежной спутнице.

Я проснулась от несильного толчка. Брезжил рассвет. Я впервые наблюдала его так близко, что захватило дух. По небу разливалась медовая патока первых лучей, обагренная по краям пушистых облаков, словно жженая карамель. В детстве, когда еще жила с родителями, я любила валяться на лугу и смотреть, как плывут по небу белоснежные комочки. Я представляла, на что они похожи, а еще фантазировала, что можно взять их, как пушистую вату, подержать в руках или попрыгать по ним. Теперь мы врывались в разноцветные облака, а они расступались перед нами, тая на щеках влажными поцелуями.