Девять принцев Амбера

Дверь в основном была сделана из дуба. Она была обтянута четырьмя металлическими полосами. Одна полоса шла по самому верху, другая — по низу, над воротцами, в которые просовывали пищу, а две остальные шли перпендикулярно сверху вниз, проходя по обе стороны зарешеченного квадрата — оконца в фут размером. Дверь открывалась наружу, это я знал, и замок ее был слева от меня. Память услужливо подсказала мне, что толщина ее была два дюйма, и я помнил, в каком месте находится замок, что я подтвердил опытным путем, налегая на дверь и чувствуя ее напряжение в нужном месте. Я знал, что дверь эта была также задвинута на крепкие засовы снаружи, но об этом можно было подумать и позже. Может быть, мне удастся выдвинуть засов, просунув ручку ложки вверх, между краем двери и косяком.

Я придвинул матрац и встал на него на колени, ручкой ложки очертив квадрат в том месте, где находился замок. Я работал до тех пор, пока рука у меня не стала отваливаться от усталости, наверное, несколько часов. Затем я потрогал пальцами поверхность дерева. Я добился немногого, но ведь это было только начало. Я взял ложку в левую руку и продолжал работать, пока только мог.

Я все время жил надеждой, что скоро появится Рейн, я был уверен, что мне удастся уговорить его отдать мне кинжал, если я буду достаточно настойчив. Однако он все не появлялся. Я работал день за днем, не покладая рук, пока не вгрызся в дерево на полдюйма. Каждый раз, когда я слышал шаги стражника, я убирал матрац на прежнее место в дальний угол и ложился на него к двери спиной. Когда он проходил, я возобновлял работу. Затем мне пришлось прервать работу, как мне не хотелось этого делать. Хоть я и заворачивал руки в разорванную ткань одежды, они все равно покрылись пузырями, которые полопались, и в конце концов я стер их до крови. Пришлось сделать перерыв, пока раны не зажили. Я решил посвятить это время отдыха составлению планов на будущее, после того, как мне удастся мой побег.

Когда я прорублю дверь, я подниму засов. Шум от его падения, конечно, привлечет стражников. Но к тому времени меня не будет в камере. Пара хороших ударов, и тот квадрат, который я выпиливал, упадет наружу вместе с замком — пусть он там остается. Тогда дверь откроется, и я буду лицом к лицу со стражником. Он будет вооружен, а я буду безоружен. Мне придется его убить.

Может, он будет очень самонадеян, зная, что я слеп. С другой стороны, он будет немного бояться, вспоминая ту битву, когда я вошел в Амбер. В любом случае он умрет. И тогда я буду вооружен. Я схватил себя левой рукой за правый бицепс и напряг мускулы. Боже! Я весь высох! Как бы там ни было, во мне текла кровь принцев Амбера, и я чувствовал, что даже в таком состоянии я могу убить любого обычного человека. Может быть, я и тешил самого себя, но мне придется испытать это на деле.

Затем, если мне это удастся, то ничто не остановит меня со шпагой в руке от того, чтобы добраться до Лабиринта. Я пройду Лабиринт, а добравшись до центра, перемещусь в любое Отражение, которое найду нужным. Там я залечу раны и соберусь с силами, и в следующий раз не поступлю так опрометчиво и не буду торопиться. Если это даже займет у меня сто лет, я все подготовлю как следует, на сто процентов, прежде чем напасть на Амбер снова. Ведь, в конце концов, формально я был здесь королем. Разве я не короновал сам себя в присутствии всех, прежде чем это успел сделать Эрик? Этой линии я и буду держаться, идя в бой за трон! Если бы только не было невозможным уйти в Отражение прямо из Амбера! Тогда мне не пришлось бы возиться с Лабиринтом. Но мой Амбер — центр всего, и из него не так-то просто уйти.

Через месяц мои руки полностью зажили, и от грубой работы на них начали образовываться жесткие мозоли. Работая, я услышал шаги стражника и быстро унес свой матрац в дальний конец камеры и улегся на него. Раздался слабый скрип, и моя пища была просунута мне под дверь. Затем опять раздались шаги, на этот раз удаляющиеся.

Я вернулся к двери. Я знал, что будет на этом подносе, не глядя: ломоть плесневелого хлеба, кружка воды и кусок сыра, если мне повезет. Я устроил матрац поудобнее, стал на колени и ощупал пальцами сделанное мной отверстие. Я уже выдолбил больше половины. Затем я услышал смешок.

Я повернулся, и мне не нужно было мое зрение, чтобы знать, что в моей камере присутствовал еще кто-то. Слева, у стены, стоял человек и ухмылялся.

— Кто это? — спросил я, и мой голос звучал странно. Я понял, что это первые слова, которые я произнес за долгое-долгое время.

— Беглец, — произнес он, — хочет удрать.

И опять послышался смешок.

— Как вы сюда попали?

— Прошел.

— Но откуда? Как? — я зажег спичку, и мне стало больно глазам, но я не погасил ее.

Это был человек небольшого роста. Можно сказать, крошечный. Меньше пяти футов роста и с горбом. Борода и волосы у него были такие же длинные, как у меня. Единственной отличительной чертой сквозь всю эту массу волос, закрывающих почти все лицо, был большой крючковатый нос, да еще почти черные глаза, сейчас странно блестевшие при свете спички.

— Дворкин! — сказал я.