Девять принцев Амбера

— Насколько я помню, миледи, я был профессиональным солдатом. Дрался за того, кто мне платил. Кроме того, я сочинил слова и музыку многих популярных песен.

— И то, и другое кажется мне вполне естественным.

— Прошу тебя, скажи, что будет с моим братом Рэндомом?

— Он женится на девушке, моей подданной по имени Виала. Она слепа и не имеет поклонников среди наших.

— И ты уверена, что ей будет хорошо?

— Таким образом она завоюет себе довольно видное положение. Несмотря на то, что через год он уйдет и больше не вернется. Потому что, все таки, что бы о нем не говорили, он — принц Эмбера.

— Что, если она полюбит его?

— Неужели такая вещь, как любовь, существует на самом деле?

— Я, например, люблю его, как брата.

— В таком случае, впервые в жизни сын Эмбера произнес такие слова, и я отношу их за счет твоего поэтического темперамента.

— Что бы это ни было, — сказал я, — тем не менее надо быть твердо уверенным, что для девушки это наилучший выход из положения.

— Я давно это обдумала, и я убеждена в правильности своего решения. Она оправится от удара, какой бы силы он ни был, а после его ухода станет одной из первых дам моего двора.

— Пусть будет так, — ответил я, отворачиваясь, потому что неожиданно меня переполнило чувство тоски и печали — за девушку, конечно.

— Ты, Принц Корвин, единственный принц Эмбера, которому я оказываю поддержку, — сказала она мне, — да может еще и Бенедикту. О нем ничего не известно уже двадцать два года, и один Лир знает, где могут лежать его кости. Жаль.

— Я этого не знал. У меня в голове все перепуталось. Пожалуйста, не обращай на меня внимания. Мне будет недоставать Бенедикта, и не дай бог, чтобы он действительно был мертв. Он был моим военным наставником и научил владеть всеми видами оружия. Но он был ласков.

— Так же, как и ты, Корвин. — ответила она, беря меня за руку и притягивая к себе.

— Ну нет, не так, — ответил я, и сел на кровать рядом с ней.

Затем она заметила:

— У нас еще много времени до тех пор, пока подадут обед.

— И прильнула ко мне мягким ласковым плечом.

— А когда подадут есть?

— Когда я прикажу, — ответила она, глядя мне прямо в глаза.

Так что мне ничего не оставалось делать, как притянуть ее к себе, нащупывая застежку пояса, покрывающего ее мягкий живот. Под поясом было еще мягче, а волосы ее были зелены, как трава.

На этой кровати я подарил ей свою балладу, и ее губы ответили мне без слов.

После того, как мы отобедали — я научился искусству есть под водой, о котором расскажу подробнее позже, если в этом возникнет необходимость, — мы встали из-за стола, накрытого в высоком мраморном зале, декорированном красно-коричневыми сетями и лесками и пошли назад по длинному коридору, все вниз и вниз, ниже самого дна, по спиральной лестнице, которая светилась и сверкала в абсолютной темноте, окружающей нас. Шагов через двадцать мой брат энергично сказал: — К черту! — сошел с лестницы и поплыл вниз рядом с ней.

— Так быстрее, — пояснила Мойра.

— И нам еще долго идти, — добавила Дейдра, которая знала об этом, конечно, по Эмберу.

Мы сошли со ступеней и поплыли вниз сквозь тьму, рядом со светящейся лестницей.

Прошло примерно минут десять прежде, чем мы достигли дна, но когда наши ноги коснулись пола, то стояли мы не на земле, и воды совсем не чувствовалось. Несколько небольших факелов в нишах стен освещали наш путь.

— Почему эта часть океана, являясь отражением Эмбера, тем не менее так непохожа на все, что мы видели до сих пор? — спросил я.

— Потому что так и должно быть. — ответ Дейдры вызвал у меня только досаду.

Мы стояли в огромной пещере, из которой по всем направлениям уходили туннели. По одной из них мы и двинулись.

Путь был долог, и я уже потерял счет времени. Вскоре начались боковые ответвления, с дверями или решетками, прикрывающими входы. У седьмого по счету такого выхода мы остановились.

Он был закрыт тяжелой дверью из цельной плиты, обитой металлом, раза в два выше моего роста. Глядя на эту дверь, я припомнил легенды о размерах тритонов. Затем Мойра улыбнулась улыбкой, предназначавшейся для меня одного, вытащила большой ключ из связки у пояса и сунула его в замочную скважину.

Повернуть его, однако, у нее не хватило силенок. Возможно, этой дверью давно никто не пользовался.

Рэндом что-то пробурчал, и рука его ухватилась за ключ, небрежно отбросив при этом руку Мойры в сторону.

Он взялся за ключ правой рукой и повернул. Раздался щелчок. Затем он толкнул дверь ногой, и мы уставились внутрь комнаты.

Она была размером с залу, и в ней было выложено то, что называлось Лабиринтом… Черный пол блестел, как стекло. И Лабиринт светился на полу.