Девятая могила

Она не могла точно сказать почему. Но в женщине было что-то знакомое. И лишь когда Малин увеличила фото, она поняла, что знает ее. Только неясно, каким образом. Какая-то малознакомая коллега на работе? Или кто-то из всех тысяч свидетелей, с которыми она имела дело? Или…

И тут до нее дошло – ее тело отреагировало, напрягшись каждым мускулом. Последние сутки она видела эту женщину каждый день. Иногда несколько раз в сутки. Так часто, что Малин об этом не думала. С того самого дня, как Матильда случайно включила принесенную с собой куклу. К тому же именно сейчас женщина находилась в палате.

Со шваброй в руке и взглядом, направленным прямо на нее.

Открытый ящичек стоял на самом дне аквариума и пускал в воздух пузырьки, которые должны были насыщать воду кислородом. Этому предшествовала горячая дискуссия среди сотрудников отдела. Вопрос заключался в том, сколько надо вложить денег, чтобы освежить комнату ожидания, при том что помещение для персонала в ужасном состоянии.

Проходя через комнату ожидания к лифтам, Дуня вообще не обратила внимания на аквариум, который пускал пузыри. Она была целиком занята планированием выезда Карстена из квартиры. Он должен вернуться домой сегодня поздно вечером, и у нее есть несколько часов, чтобы поменять замок и сложить его вещи.

Она нажала на кнопку лифта, кнопка загорелась. Было двадцать минут первого. Прошло почти два часа с тех пор, как она встретилась с Херманом Эдельманом, который пока что не давал о себе знать. Она не стала бы утверждать, что удивлена. Шанс, что он свяжется с ней до Рождества, почти равен нулю. В этом отношении Швеция и Дания абсолютно одинаковы. Все уходили на каникулы.

Все, кроме преступника.

Дуня стала думать о том, что именно по этой причине хотела встретиться с Малин Ренберг. Узнать мнение шведской коллеги об удивительном совпадении – машина их министра юстиции фигурирует в ее расследовании. А вместо этого они стали обсуждать Карстена, и, наверное, к лучшему. У Малин был измученный вид, и она наверняка полностью выгорела. Ей надо прийти в себя и собраться с силами перед родами.

Или нет?

Внезапно она засомневалась. Может быть, ей все равно стоит быстро рассказать об этом и выяснить реакцию. Во всяком случае, это не займет много времени, а потом надо будет взять такси до самого аэропорта Арланда, чтобы не рисковать и не опоздать на регистрацию.

Через несколько секунд двери лифта открылись, но Дуня уже шла обратно в отделение. Когда она проходила мимо аквариума с пузырьками, раздался долгожданный звонок.

– Привет, это Херман Эдельман. Не уверен, помните ли вы меня.

– Конечно, помню.

– Вы извините, что не сразу ответил. Но все оказалось сложнее, чем можно было предположить. Вот какая выяснилась взаимосвязь: за несколько недель до того, как его убили, Гримос продал свою машину, «Порше 911», и поверьте мне, у него была целая коллекция.

– Кому он ее продал?

– Я до этого дойду. Не знаю, как это делается в Дании, но здесь, в Швеции, продавец обязан заявить в Транспортное управление о смене владельца. Обычно заявление регистрируется в течение одного рабочего дня, но в данном случае оно поступило только вчера.

– А мы знаем почему?

– Очевидно, в почтовом индексе перепутали две цифры. Вот она, ваша взаимосвязь.

– И кто покупатель?

– Так. Подождите… Вот оно… Бьерн Труедссон по адресу: улица Аркитектгатан, 2, Мальме. Это явно в двух шагах от улицы Консультгатан, где жил Бенни Виллумсен.

– Значит, машину угнали?

– Именно. Заявление якобы поступило в полицию Мальме уже в понедельник, 14 декабря. Но поскольку сведения о владельце не совпадали, его отложили в сторону, что выяснилось только теперь, когда я начал этим заниматься. Я пришлю вам по мейлу все бумаги, и вы все увидите своими глазами. Если что-то будет неясно, обращайтесь ко мне.

Дуня поблагодарила его за помощь, закончила разговор и решила оставить Малин Ренберг в покое.

Время замедлилось и, похоже, скоро вообще остановится. Малин не сомневалась, что если осмелится перевести взгляд на настенные часы, то не заметит медленного движения секундной стрелки.

Обычно ее не так-то легко испугать. Это не случалось почти никогда. Даже в самых напряженных ситуациях, когда оружие держали дрожащие руки наркоманов, она реагировала не так, как большинство ее коллег, а, наоборот, становилась особенно спокойной и собранной. Чаще всего именно это и требовалось.

Но сейчас она испугалась.

Первый раз за всю жизнь.

За жизнь своих детей.

Ее больничная одежда вся пропотела, и она не могла пошевелиться. Страх словно так впился в нее когтями, что она могла только лежать в кровати и пристально смотреть на женщину. Она даже не решалась сделать попытку дотянуться до тревожной кнопки, которая висела на шнуре всего лишь в полуметре от нее.

Никто из них ничего не сказал. Слова были не нужны. Взглядов было более чем достаточно.

Они обе поняли.

Никакого возврата нет.