Девятая могила

Фабиан несколько раз встречался с мужем Малин, но толком никогда с ним не говорил. Нельзя сказать, что он не предпринимал попыток. Он всегда подходил к Андерсу на ужинах и других мероприятиях, куда приглашались вторые половины, пытаясь найти общий знаменатель. Но после каждого слова у него оставалось плохое послевкусие. Натужные темы для разговора отпадали одна за другой, и он допускал оплошности, о чем горько сожалел на следующий день. Как во время новоселья в Эншеде, когда он болтал о том, что Андерсу совсем не надо беспокоиться, потому что Малин все равно не в его вкусе.

С тех пор они не разговаривали. Зато, похоже, Андерс и Соня понравились друг другу и нашли сколько угодно тем. Интересно каких, подумал он тогда. В такси по дороге домой он чуть было не задал Соне этот вопрос, но сдержался и попросил водителя сделать громче радио, где как раз передавали Forbidden Colours[9] Дэвида Силвиана.

– Я только хотел узнать, как Малин, – он попытался говорить как можно более нейтральным тоном.

– Ну, она, пожалуй, чувствует себя так, как должна, учитывая место ее работы.

Фабиан решил ничего не отвечать и промолчал.

– Что-то еще?

– Да. Могу я с ней недолго поговорить?

– Послушай, думаю, что нет. Ее токсикоз настолько серьезен и так далеко зашел, что она должна лежать и лечиться до самых родов. Если станет совсем плохо, им придется устраивать искусственные роды, хотя осталось еще целых два месяца.

– Ой. Я понятия не имел, что все так серьезно.

– Да? По словам врача, у нее должны были быть явные признаки того, что она нехорошо себя чувствует, и если бы не такая нагрузка на работе, дело не зашло бы так далеко.

– Андерс, мне действительно жаль, и я понимаю, что ты взволнован. Но…

– Фабиан, ей нужен покой. Так что ты не звони и не приходи ее навещать. Тебе просто надо как можно дальше держаться от нее, хорошо?

– О’кей, но ты можешь передать ей от меня привет? – спросил Фабиан, но разговор уже прервался.

Придя домой, он обнаружил Теодора в его комнате перед компьютером. Матильда сидела на диване и смотрела «Короля Льва» с такой громкостью, что Тимона и песню Пумбы «Хакуна-матата» наверняка слышала вся улица.

– Привет, Матильда. А мамы нет дома? – спросил он. Не получив ответа, он взял пульт и сделал тише.

– Нет, перестань! Теперь я не слышу, что они…

– Матильда, я задал вопрос. Ты не знаешь, где… – Фабиан прервал самого себя, увидев девушку, которая стояла на балконе и курила, прижав мобильный к уху. Он открыл балконную дверь и сразу же заметил, что она надела его тапочки и что ей уже удалось наполнить угол в ящике с цветами окурками. – Ты, наверное, Ребекка.

Девушка обернулась.

– Послушай, я должна заканчивать, – она закрыла мобильный, засунула его в слишком тесные джинсы и протянула руку для приветствия. – Привет.

– Я думал, что моя жена дома, но…

– Нет, ей пришлось работать. Она говорила о каком-то вернисаже между Рождеством и Новым годом. – Ребекка затушила окурок и сразу же взяла пачку, чтобы достать новую сигарету. – Хочешь?

– Нет, и я был бы благодарен, если бы ты что-то делала, а не стояла и курила здесь все время. Полагаю, моя жена тебе платит.

– Это не у меня нет времени, чтобы заботиться о собственных детях.

– Да, тут ты совершенно права. И, кстати, теперь ты можешь идти.

– Значит, так: Соня обещала заплатить мне еще и за целую ночь, поскольку она не знала, когда ты появишься.

– Об этом не беспокойся. Я заплачу тебе за целую ночь, только уходи, – сказал Фабиан и весь напрягся, чтобы силой не вытащить ее с балкона.

Став на тысячу крон беднее, он достал пачку отрывных листков для заметок и начал писать.

«Дорогая Соня.

Понимаю, что у тебя стресс. Но всем время от времени нужен перерыв.

Фабиан».

Он прилепил листок к подогретой в микроволновке кружке с латте, поставил ее в бумажный пакет и туда же положил миндальную полоску и диск CD, на который записал композицию Принца I Would Die 4 U[10] девятнадцать раз подряд. Каждая запись за каждый совместный год. Под эту мелодию они танцевали в день знакомства, и с тех пор она стала «их песней».

Фабиан помнил все, будто это было вчера. Как ему удалось одолжить у кого-то членский билет в «Лидо» – ночной клуб, расположенный в здании бывшего порнокинотеатра на улице Хорнсгатан, членами которого главным образом были писатели, музыканты и артисты.

Попав внутрь, он все время нервничал: а вдруг кто-то обнаружит, что он не пишет и не играет в группе, или, самое худшее, что он из провинции Сконе. Поэтому он ни с кем не разговаривал, а только болтался у танцпола с пивом в руке. Наконец, через несколько часов признавшись самому себе, что здесь не очень-то весело, пошел в гардероб за своей курткой.