Девятнадцать минут

Алекс обвела взглядом лица мужчин и женщин, сидевших перед ней, и постаралась понять, как ей действовать: ни на шаг не отступать от стереотипного образа идеального кандидата, ведь наверняка такой тактики придерживались конкуренты – выходцы из привилегированных прокурорских кругов, или быть, по возможности, искренней, позволяя своему адвокатскому прошлому заявлять о себе. Чертовски трудный выбор!

– Я потому хочу получить эту должность, – продолжила Алекс, – что меня привлекает зал суда как территория равных возможностей. Человек входит в это помещение, и на какое-то время для всех, кто в нем находится, его дело – самая важная вещь в мире. Система работает на него. Не важно, кто он и откуда: решение определяется только буквой закона и никакие социальные или экономические факторы роли не играют.

Одна из женщин, сидевших за столом, посмотрела в свои записи и спросила:

– Миз Кормье, каковы, на ваш взгляд, отличительные качества хорошего судьи?

Алекс почувствовала, как между лопатками пробежала капля пота.

– Хороший судья должен быть терпеливым, но твердым, уметь контролировать свои эмоции, но не вести себя высокомерно, знать нормы доказательственного права и процессуальные нормы. – После небольшой паузы Алекс добавила: – Вы, наверное, не привыкли такое слышать, но я все-таки скажу: хороший судья должен мастерски решать танграмы.

Немолодая женщина, представитель организации, оказывающей помощь пострадавшим от преступлений, удивленно заморгала:

– Что, простите?

– Танграмы, китайские геометрические головоломки. У меня пятилетняя дочка, она любит играть в игру, где дается контур, например кораблика, паровоза или птички, и нужно заполнить его треугольничками и параллелограммами разной величины. Это легко удается людям, у которых развито пространственное мышление и которые умеют смотреть на вещи нестандартно. Судье тоже нужны эти умения. Нужно собрать все противоборствующие факторы: показания сторон, нормы правопорядка, интересы общества, а также прецедент – и использовать все это для решения проблемы в существующих рамках закона.

Повисла неловкая тишина. Повернув голову, Алекс мельком увидела в окне следующего кандидата. Сначала она подумала, что обозналась, но невозможно ни с чем спутать завитки посеребренных волос, которые ты когда-то пропускала сквозь собственные пальцы. Невозможно ни с чем спутать черты лица, которое так хорошо изучили твои губы. Логан Рурк – ее профессор, ее бывший любовник, отец ее дочери – вошел в вестибюль и закрыл за собой дверь. Значит, он тоже захотел стать судьей. Алекс сделала глубокий вдох: теперь она еще решительнее, чем секундой раньше, вознамерилась получить эту должность.

– Миз Кормье? – произнесла все та же женщина, и Алекс поняла, что прослушала вопрос.

– Извините, вы не могли бы повторить?

– Я спросила, насколько хорошо вы сами решаете танграмы.

Алекс посмотрела ей прямо в глаза и широко улыбнулась:

– Мэм, я чемпион штата Нью-Гэмпшир.

Сначала цифры стали немного разбухать, потом начали вихлять, так что Питеру приходилось щуриться или подходить к доске поближе, чтобы отличить тройку от восьмерки. Учительница отправила его в медкабинет, пропахший чайными пакетиками и потными ногами. Там медсестра попросила Питера прочитать висящую на стене таблицу.

Новые очки оказались легкими как перышко. Стекла не должны были поцарапаться, даже если Питер упадет и они пролетят через всю песочницу. Проволочная оправа каким-то непостижимым для Питера образом удерживала изогнутые линзы, за которыми его глаза казались ярко-голубыми и огромными, как у совы. Впервые надев очки, он был поражен тем, что из тумана вдали выплыли очертания фермерских домов и силосных башен, а на полях появились коровы. Буквы на красном дорожном знаке сложились в слово «стоп», на костяшках пальцев у самого Питера и возле глаз мамы проступили тонкие линии. Все супергерои носили при себе какой-нибудь чудесный предмет: Бэтмен – пояс, Супермен – плащ, а он, Питер, – эти очки. С их помощью он, казалось, видел всех насквозь. Питер так радовался им, что даже взял их с собой в постель.

Но на следующее же утро от радости не осталось и следа. Придя в школу, Питер обнаружил, что вместе со зрением у него обострился и слух. «Четырехглазый», «слепой крот» – так его теперь называли. Из волшебного предмета очки превратились в шрам, который выделял Питера среди всех остальных.

Но это было не самое худшее. Когда окружающий мир обрел четкие очертания, Питер стал замечать, как другие дети на него смотрят. Он понял, что служит всеобщей мишенью для насмешек. Вернув себе стопроцентное зрение, он потерял желание им пользоваться и теперь ходил, опустив глаза.

– Мы мамаши-хулиганки, – сказала Алекс, складывая ругательное слово из разноцветных счетных палочек.

В школе был день открытых дверей, и они с Лейси сидели за маленькой партой, задрав колени, как кузнечики.

– Все это очень забавно, – укоризненно произнесла Лейси, смешивая палочки, – пока кто-нибудь из нас не окажется судьей.