Девятое имя Кардинены

— Своя структура, обычаи и установления, свой Совет. Эмиссары Белых в вашем Братстве — думаешь, пройдет? Я тоже не думаю. Объединенный совет легенов — ох, ну его к Иблису. На время войны или на случай чего-то разэдакого — другое дело. Обмен легенами и доманами в качестве практики и сотрудничества — хорошо. Постоянные эроские представители у нас, наши — у них. Принятие в члены Братства другой стороны… Совместная разработка текущих проблем… Знаешь, распорядись-ка прислать мне этот документ живьем, я к нему сделаю дополнения на отдельном листе. Он ведь у нашей гранд-дамы? Нет, лично Хадиче-кахану просить об этом невместно. Меня пока не узаконили, да и старше она чуть ли не вдвое. Да, вот что: раз ты остаешься на время церемонии, посмотри на меч своего брата, точно ли он. И проверь, не сбита ли ненароком заточка.

— Когда будете приводить меня к присяге? — спросила она Карена, подписывая окончательный вариант кондиций.

— Послезавтра. Не слишком скоро?

На этот раз пришли наряжать ее две женщины. Одна чуть подкрасила щеки и брови. «Я знаю, на кого вы не хотите походить, и учла это. В Зале будет много зрителей на хорах», — ответила ей на немой вопрос.

Она полагала почему-то, что ее поведут через колоннаду. Но сопровождающие поднялись тремя этажами выше, открыли дверцу и оставили перед ниспадающей вниз лестницей. Кардинена… Киншем тонкой свечой спускается по черным ступеням, вся в белом и алом, и белый ореол вокруг головы. На галереях по бокам, внизу, впереди люди, как их много, кажется ей, — никогда не видела столько! Терги поднимаются к ней снизу и растут до неба. Кольцо стоящих легенов. Она проходит своим путем, между «двумя руками Бога», огибает круг с внешней стороны и становится лицом к Тергам и людям.

Поклонилась — ей ответили тем же. Приняла на протянутые руки меч без ножен.

— Ина Тергата, повторяй за мной, — потребовал Сейхр. — Я вяжу себя клятвой…

— Нет. Я скажу сама.

— Я Тергата, магистр динанского Братства Зеркала. Пусть будет мое «да» моим «да», а мое «нет» — моим «нет». Обещаю — по мере сил моих и сверх земных сил моих — держать древний закон прямо и землю мою в равновесии. Способствовать тому, что должно свершиться, и отсекать уклонения. Да не будет мне в моих делах весов более точных и судьи более сурового, чем моя совесть. Если же изменю себе или не в силах буду совершать должное, да обернется против меня мой клинок, на котором даю это ручательство.

Киншем… Тергата целует сталь. Сейхр забирает клинок, вкладывает в темно-красные бархатные ножны. Маллор застегивает на ней пояс и вставляет меч в петли на нем. Чуть дрожат его руки, но украдкой ото всех он подмигивает ей, утишая одновременно боязнь и торжественный настрой обоих.

— Меч этот — знак твоей власти и ответственности за нее, — Сейхр говорит, по обыкновению, совсем тихо, но его слышат на всех галереях. — Я надеваю на твой палец магистерский силт — символ твоей неприкосновенности и воплощение твоей сути.

И еще чьи-то руки — Карена? — сзади накидывают ей на плечи тяжелую алую мантию с белым подбоем и застегивают серебряной цепью на горле.

— Теперь ты старшая из нас, и выше твоей власти нет в Динане.

Все три яруса огромного зала встают. И Тергата в знак приветствия вскидывает к плечу открытую ладонь.

Она проснулась и тотчас села, подтянув колени к горлу. Фу, туман какой перед глазами после вчерашнего, я и вино — безусловно, две вещи несовместные. Хотя «Дом Периньона» мне досталось едва полбутылки, сие же и монаси-доминиканцы приемлют, а рядом с физиономией вообще кисея, которая шатром спускается на кровать с шелковыми простынями и вишневым бархатным покрывалом. Потолок здесь невиданный — разделен мощными четырехгранными дубовыми балками на белые квадраты, и один из них светится. Очевидно, здесь не одна спальня, но и гардеробная: парадное одеяние развешано на креслах. Тот самый соболий халат — тоже. Все устроено — язык не поворачивается сказать богато: с той степенью красоты и совершенства, когда и художник, и зритель начисто забывают про материал. Три цвета: коричневый, серебристо-белый, ярко-вишневый. Коричневый — дерево стенных панелей, бархат сидений. Белый — мрамор каминной облицовки и статуй в углах, серебристый — решеток, узорных накладок, безделушек на каминной доске. Вишневый — ковер на полу и занавеси на окнах. Окнах? Нет, конечно, на нишах. Хотела бы я знать, что увидит тот, кто вставит в их заднюю стену прозрачное стекло: мрачные галереи с реками, текущими немой водой? Виртуозные переплетения сталактитов? Гигантские пещеры и укромные гроты, где покоятся ледяные короли?

Ширмы, которыми можно отгородить ту половину комнаты, где ложе, расшиты картинами в японском или китайском духе и тоже цвета густого красного вина. Сейчас они задвинуты наполовину — чтобы никому и ничему не беспокоить магистра.