Девятьсот восемьдесят восьмой

— Совсем нет, — князь в этот момент мало напоминал грозного правителя, а был больше похож на юнца, потерявшего голову от страсти.

— Тогда скажи мне, священник, зачем тебе нужно, чтобы славяне обратились в твою веру?

Прозвучавший вопрос был таким неожиданным, что Марсель сначала опешил. Он-то думал, что девица будет спрашивать его о сути христианства. Что ж, дружок, подумал ученый, впредь будешь умнее, а теперь выкручивайся, как сможешь.

— Это обязанность каждого верующего — просвещать народы, до сих пор пребывающие в неведении относительно истинного положения дел, — ответил он ровным голосом.

— Да? — захлопала длинными ресницами Лада. — А я, глупая, думала, что вам нужна наша помощь в войне с Фокой, который, говорят, уже одержал несколько побед и теперь готовится свергнуть самого императора Василия. Может быть, я ошибаюсь? Тогда прости меня, сам ведь, наверное, знаешь: народ болтает всякое. Или все так и есть?

— Фока вероотступник, ему воздастся по заслугам. С вашим участием или без него, но все так и будет.

— Тогда меня ввели в заблуждение. Ох, если найду тех, кто распространяет эти слухи, не поздоровится им. Надо же, такого насочинять. А еще народ говорит, будто властители византийские намерены воспользоваться помощью войска русского в походе против армян, да и вообще… Что скажешь, церковник?

— Все это дела мирские, — нашелся ученый. — К вере моей они не имеют никакого отношения.

— Но разве ваши войны не ведутся от имени Бога? — Лада прильнула к князю и заглянула ему в глаза, продолжая говорить. — А у нас все спокойно. Нам не нужно никому навязывать свою веру, мы и так знаем, что она истинна. Верно я говорю, милый?

— Да, душа моя, — улыбнулся Владимир.

— Вот, видишь, священник, — девушка повернула лицо в сторону Марселя. — Наши отцы и деды верили в Рода, поклонялись солнцу и земле. У нас все хорошо. Гораздо лучше, чем у вас. Ты только что говорил о том, что твой Бог отвернулся от иудеев за то, что те, дескать, пошли против него. Так, может быть, он и на вас насылает все беды за то, что вы живете не так, как следовало бы. Ты не думал об этом?

— Замыслы Всевышнего мне неизвестны, — покачал головой ученый. — Возможно, он, действительно, испытывает нас. Но это не значит, что…

— Это может означать только то, — перебила его Лада, — что твоя религия, философ, приносит людям лишь беды, в то время как наша вера идет от сердца и поэтому не может никого сделать несчастным.

— В тебе говорит Дьявол, — неожиданно для себя брякнул Марсель, которого речи девицы задели даже больше, чем он сам себе в этом признавался.

То, что начиналось как обычная беседа, неожиданно превратилось в обвинительную речь. Летописцы ни о чем подобном не рассказывали, и историк теперь гадал, как же все было на самом деле и что следовало говорить, чтобы не попасть впросак. И откуда взялась эта Лада, черт бы ее подрал? Ученый читал о том, что князь до принятия христианства не отличался особой сдержанностью относительно прекрасного пола, может быть, это просто одна из фавориток? Сомнительно… Слишком уверенно она вела себя. Тем временем девица рассмеялась в ответ на выпад собеседника.

— Ты забыл о том, что я не верю в твоего бога. Значит, и в дьявола — тоже не верю. Ты разочаровал меня, священник. Я думала, что ты умный человек.

— Все мы иногда ошибаемся в своих предположениях, — в тон ей ответил ученый. — Я вот полагал, что владыка Киевский принимает решения самостоятельно, а оказалось, что здесь все решает баба.

Марсель понимал, что, говоря так, он сильно рискует, однако в какой-то момент происходящее вокруг показалось ему настолько далеким от реальности, что он решил больше не сдерживаться. Действительно, что ему еще оставалось? Вернуться в селище и доживать там свой век? Глупо. Отправится в Византию, чтобы его там моментально вывели на чистую воду и казнили? Еще глупее. Плюнуть на все и попытаться убедить себя в том, что его слабость никак не отразится на будущем человечества? Нет, на такую подлость он пойти не мог. Оставалось только надеяться на то, что князь прислушается к голосу разума и не станет сжигать мосты между собой и могучими соседями, которые хоть и нуждались в его помощи, но все еще оставались сильным государством. Однако слова собеседника привели Владимира в ярость. Вскочив на ноги, он навис над Марселем:

— Что ты только что сказал, церковник?!

— Я сказал, — стараясь сохранять спокойствие, ответил историк, — что приехал сюда вести важные переговоры с князем Владимиром, а не с его женщиной. Если бы я знал об этом заранее, то взял бы с собой послушниц.

— Ты, я вижу, смелый человек, — лицо князя исказилось, и он теперь мало напоминал героя сказок — перед Марселем стоял безжалостный правитель, которому ничего не стоило убить человека. — Не боишься за свою жизнь?