Девятый день (СИ)

Боец взялся за мешок на самой верхушке кучи и отбросил его в сторону, одновременно с этим сдёрнули мешок с головы человека в халате. В последнем Валера узнал учёного, ослепившего культистов, и которого они с молодёжью подвезли до деревни.

— Петрович… — упавшим голосом сказал он, глядя на своего коллегу, заваленного тряпками. Тот выглядел отвратительно: лицо распухло от кровоподтёков, глаза были выпучены, как у рыбки-телескопа, а перекошенный рот — неестественно приоткрыт.

— Акх-х, — ответил Петрович, шумно выдыхая. В ангаре было очень тихо, поэтому его бормотание слышалось чётко. — Поймали всё-таки.

— Я не мог бросить семью, — буркнул в оправдание его коллега.

— Да-да, — нетерпеливо протянул говорливый боец (у Валеры зудел мозг: «Я же слышал этот голос! Чёрт, как тогда с землянкой…»), — О семьях, товарищ Биндюжный (Валере показалось, что это всё-таки фамилия, а не прозвище), мы ещё поговорим, не гони коней. Вот только о чьих… Итак, товарищ Биндюжный, пришло время для очной ставки: небольшая викторина, в которую твои коллеги уже поиграли…

Глядя на Петровича, который с полуприкрытыми и слезящимися глазами осматривал «комнатку», Биндюжный нервно сглотнул и нахмурился.

— Поиграли и проиграли? Где они все, Седой?

«Опять он!» — возмущённо подумал Валера, но сразу же погасил мыслепоток, чтобы слушать дальше.

— По-разному, — неопределённо ответил Седой, а затем снял балаклаву.

— Я слышал выстрелы… не думаю, что вы палили по своим.

— Так и не палили. По крайней мере специально… Не тронули бы их вообще, если бы не твоя «вспышка». Кстати, не знал, что ты колымишь такими штуками. Отсыплешь немного?

— Экспериментальный образец, — с лёгкой ухмылкой сказал Биндюжный. Его явно удовлетворило, что хоть в чём-то он «уел» своих пленителей.

— Хорошо прошёл эксперимент, ничего не скажешь, — заметил Седой. — А что ты крикнул, когда бросил эту штуку?

— «Фот». Как «фотон», вспышка света. Я предупредил некоторых из наших, чтобы те вовремя отвернулись.

— О, как! Сделал несколько штук, чтобы даже погоню ослепить, научился наручники на ходу снимать. Да ещё и рассказал коллегам — интересный заговор. Может, вы сюда приплели и лесника, которого мы найти никак не можем, а? Петрович, ты что-нибудь знал об этом?

Петрович замотал головой. Биндюжный поспешил оправдаться:

— Не знаю я никакого лесника, а Петровичу точно не говорил!

— Это не лучше — значит, степень доверия в коллективе так себе… — Седой посмотрел на бойцов, которые держали Биндюжного. — Отпустите его и отверните от коллеги, чтобы подсказок не было.

Те с недоумением глянули друг на друга, но исполнили приказ. Затем по кивку командира отошли к выходу.

— А теперь немного побудем детективами, — протянул Седой и снял автомат с предохранителя. Оба учёных напряглись, их внимание заострилось на оружии. — Итак, Биндюжный, что ты знаешь об утечке сущностисмерти?

— Знаю… что она была. И всё. Седой, это случайность! Обычный просчёт!

— Который стоил нам лаборатории! — рявкнул Седой так, что в ангаре содрогнулись все. — Сообщить нужно было сразу, а не через несколько дней!

— Здесь — да, наша вина, — виновато ответил Биндюжный.

— И раз это обычный просчёт, что ж вы тогда зашкерились по углам, как крысы, а потом ты драпал так, что еле нашли?!

— Да уж когда такая делегация «мирная» прибывает — наверняка не для того, чтобы по головке погладить…

— Тоже верно.

Седой мгновенно повернул автомат так, чтобы дуло упёрлось Биндюжному в нижнюю челюсть, и дал короткую очередь. Звук выстрелов громом пронёсся по ангару, задребезжали стёкла и ушные перепонки.

Тело Биндюжного упало на бетонный пол ангара. За ним Седому открылось полное ужаса лицо Петровича. Вокруг широко раскрытых глаз на пепельно-сером фоне красовались капли крови.

— Вот теперь пришла пора поговорить о семьях, — невозмутимо сказал Седой, переступая через труп. — Петрович, у тебя есть прекрасная — более того, единственная — возможность искупить грехи всех коллег по цеху. А иначе твои жена и дочка повторят судьбу Биндюжного. Я ясно выразился?

Петрович медленно кивнул. Рот его скривился так, будто он вот-вот расплачется.

— Задача простая — выполнить одно дело: к воскресенью тебя подлатают и дадут пожить жизнью много лучше обычной, а днём поедешь на встречу и передашь что надо и кому надо. Потом — на все четыре стороны. Ты забываешь о нас, мы забываем о тебе.

— И м-моя с-с-семья?..

— Мы её не тронем, если всё сделаешь как по плану. Но для начала требуется твоё согласие…

— Да! Да, да, всё что угодно!..

Петрович заплакал. Бойцы, стоявшие у выхода, отводили глаза и переминались с ноги на ногу.

— Вот и славно. А теперь нужно начать приготовления…

Кивок Седого — и бойцы подбежали к учёному, брезгливо переступая через кроваво-серые ошмётки на полу. Они стали освобождать Петровича от тряпок, верёвок и комьев одежды, которыми он был обмотан. За десятком слоёв мусора их ждало скрючившееся тело учёного. Водолазка его была частично изорвана, светлые джинсы тоже. В районе промежности они стали буро-синими.