Читаем Девичник наскоряк. Пьеса на 5 человек (женские роли). Дерзкая комедия в 2-х действиях полностью

Дамира (посетителям, приветливо). Здравствуйте, меня зовут Дамира, я сегодня буду обслуживать ваш столик. (Предлагая меню.) ИзУчите меню, или желаете сделать заказ сразу?

Ксана (решительно, официантке). Сразу! Значит…

Ксана со знанием дела быстро открывает меню и тычет пальцем в какой-то раздел.

Ксана (решительно, официантке, показывая свой выбор). Вот этих коктейлей парочку, салатик вот такой. Два. И....

Бела вновь начинает сильно всхлипывать, вновь закрывает лицо руками.

Ксана переводит взгляд на Белу. Потом на официантку.

Ксана (

решительно, официантке, убирая в сторону меню). Отбой коктейли и салатики. Принеси нам, Дамира, водочки вкусной и нарезку закуси природной. Помидорчики, огурчики, листья салата… Ну, поняла в общем, да?

Дамира (записывая). Поняла-поняла.

Официантка уходит, Ксана подпирает рукой подбородок, жалостливо смотрит на Белу. Бела успокаивается.

Бела (нерешительно). Извините, я…

Ксана (решительно, перебивая). Давай на «ты». У нас возраст плюс – минус – одинаковый.

Бела (нерешительно). Хорошо…

Ксана

(решительно, но по-доброму). Я Ксана. Можно Ксю!

Бела (приветливо кивая). Бела.

Ксана (бодро). Бела? Нечастое имя. Можно буду звать тебя Белкой?

Бела (спокойно). Можно, так обычно все и зовут.

Дамира оперативно приносит заказ. Размещает на столе пару стопок, ставит запотевшую бутылку водки, тарелку с нарезкой.

Ксана (вчитываясь в бейдж официантки). Да-миии-ра, (официантке, деловито) слушай, Дамира, тащи ещё себе «стопарик». Давай втроём посидим, пообщаемся. Я угощаю!

Дамира (приветливо, немного виновато). Ой, что вы, спасибо, но я на работе, извините. Мне не положено.

Ксана (настойчиво, официантке, с огоньком и задоринкой). Где не положено? Кем не положено? Куда не положено? Дамира? Да ты что? Про мужиков будем тереть! Давааааай!

Дамира улыбается, ей и самой бы за радость, да не может она.

Дамира (приветливо, на ушко Ксане). Да я-то бы на самом деле не против, но если меня начальник увидит здесь с вами – увольнение сразу, притом без расчёта.

Ксана (настойчиво, официантке). Дамка! Не против, что так зову?

Дамира неуверенно качает головой.

Ксана (настойчиво, официантке

). Давай «по чесТноку»! Тебе нравится эта работа? Сильно ей дорожишь?

Дамира неуверенно смотрит куда-то в сторону, опасаясь, что её услышит начальник.

Дамира (по-дружески, на ушко Ксане). Честно говоря – не очень. Ещё начальник – старый хрыч. Я вообще менеджером хотела по продажам, но ничего не смогла найти… Вот… пока здесь.

Ксана понимающе кивает, тут же достаёт свой смартфон. Оперативно набирает номер. Кому-то звонит.

Ксана (деловито, в трубку). Серёженька, здравствуй, дорогой. Я, кто же ещё. Как ты? Да? Ну, молодца. Да я тоже в норме. Слушай, ты девочку искал на продажи. Нашёл? Не ищи, я уже нашла. Оооооофигенная, тебе понравится. Дамира зовут. Заценил имя? То-то. Всё, дам твои контакты, сегодня наберёт. Сегодня не надо? Когда надо? Послезавтра? Ок. Давай, целую. В обе, разумеется. (Слушает трубку, улыбается.) Хорошо, и туда тоже. Ты же знаешь, я для тебя всё что пожелаешь, да… Да. Ну, всё. (Целует в трубку.) Муа-муа!

Ксана убирает телефон, обращается к Дамире, активно жестикулирует.

Ксана (спокойно, официантке). Всё решила. Тебя ждут. Послезавтра позвони. Давай телефон, напишу номер. (Дамира даёт свой телефон, Ксана там записывает номер Сергея.) По зарплате не обидят, отношение будет изумительным! Тащи стопку для себя…, и стул. Будем бухать!

Дамира в шоке, она не знает, что ей делать. Её внутренние смятения видны.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика