Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной

– Твоя мать не была только хорошей или только плохой, Лейси, – ровным голосом сказал он. – Ты старалась избавиться от ее хороших качеств наряду с плохими. С того дня, как она умерла, ты всегда рассматриваешь каждый свой поступок в сравнении с тем, что сделала бы Анни в этом случае. Вначале ты пыталась быть Святой Лейси. Потом, когда узнала о ее… непорядочности, ты старалась быть как можно меньше похожей на нее.

– Я знаю, – прошептала Лейси с болью.

Ее отец наклонился вперед, глядя на нее своими голубыми, полными любви глазами.

– Это твой второй шанс, Лейси, – ободряюще сказал он. – Забудь о том, что сделала бы или чего не сделала бы твоя мать в данной ситуации. Все, что от тебя нужно, – это просто быть Лейси.

Глава 43

От лекарств она то приходила в себя, то снова впадала в забытье, а в промежутках между ними ее преследовали ночные кошмары с образами Волка и другие бессмысленные галлюцинации. Поздно ночью, когда свет в палате уже не горел, а боль из пронзительной, к ее небольшой радости, стала изнуряющей и жгучей, Лейси показалось, что на стуле рядом с ее кроватью сидит монашка. Сквозь полузакрытые веки она различала черно-белые одежды, волнистые и расплывающиеся. Очертания фигуры расплывались.

– Привет, красавица.

Она узнала голос, и это, конечно, был не голос монашки.

– Бобби?

– Ты узнала меня даже в этих обмотках? – спросил он ее со смехом.

Открыв пошире глаза и стараясь сделать так, чтобы прояснилось в голове, она увидела, что он одет в смокинг с черным галстуком и красным поясом.

– Что ты… – Она попробовала поднять голову, но скорчилась от боли. – Куда ты идешь? Почему ты так разоделся?

– Я взял его напрокат, – разулыбался он. – Знаешь, как трудно взять напрокат смокинг на Внешней Косе в августе?

Лейси подумала, что весь этот разговор – это ее галлюцинации.

– Я ничего не понимаю.

– Я хотел посмотреть, понравлюсь ли тебе чуть больше, если я буду прилично одет. Ну, знаешь, если я буду не в образе плохого парня. – Он склонил голову набок и показал на мочку уха. – Видишь? Я даже вытащил серьгу.

Лейси засмеялась, первый раз за весь день, и это причинило ей боль до самых кончиков больших пальцев на ногах.

– Ты можешь… ну, знаешь, – она сделала оборот рукой, но не могла вспомнить слово. – Ты не мог бы развернуть мою кровать так, чтобы мне было лучше видно?

Он подошел к краю кровати и повернул рычаг до тех пор, пока она не оказалась почти в сидячем положении. Он с беспокойством посмотрел на нее:

– Нормально?

– Теперь включи свет, – попросила она, ерзая в постели. Оказавшись в сидячем положении, Лейси по-настоящему осознала, что Волк сделал фарш из ее ягодиц. – Здесь слишком темно, – добавила она. – Я думала, что ты монашка.

Бобби рассмеялся и включил свет, а потом подошел поближе к кровати, чтобы она могла рассмотреть его как следует. Он положил руки на бока и заулыбался своей кривой улыбкой. Он был великолепен в джинсах, со своим тату и серьгой, и он был так же великолепен сейчас. Лейси улыбнулась.

– Ты даже в свадебном наряде будешь выглядеть как плохой парень.

– Неужели ты хочешь сказать, что я зря старался?

– Это было так мило с твоей стороны.

Выражение его лица стало серьезным:

– Как ты себя чувствуешь, Лейси?

Она помедлила, пытаясь найти и удобное положение в кровати, и слова, чтобы высказать, что она думает.

– Меня кое-что беспокоит…

– Хочешь, чтобы я позвал сестру?

– Нет, я не это имею в виду. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Я видела тебя с женщиной и… мне просто надо знать… что ты дал ей.

Она вздрогнула, так как новая волна боли пронзила ее голову.

Он сел на стул возле кровати.

– Я думаю, лекарства от боли причиняют вред твоей голове.

– Пожалуйста, не делай этого, – попросила она. – Не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я говорю.

– Лейси… помоги мне, хорошо? Что ты видела? Что я, по-твоему, давал ей?

– Ш-ш-ш, – прошептала она.

Он говорил слишком громко, голос его отдавался у нее в голове, как стук молотка.

– Детка. – Бобби положил ладонь ей на лоб. – Я говорил тебе: та женщина – просто друг.

– Как ее зовут?

Она видела, что Бобби колеблется. Он наклонился вперед, положив локти себе на колени. На лице у него проступала легкая щетина, и она видела красные прожилки у него в глазах и понимала, что он сам тоже провел два очень непростых дня.

– Я… – начал он, потом осекся. – Я скажу тебе, Лейси. Это правильно, если я это сделаю, но это останется между нами, ладно?

Она не ответила. Надеясь, что это не будет очередной небылицей, шитой белыми нитками.

– Ее зовут Элис, – сказал Бобби. – Это моя кузина.

– Твоя кузина?

Он кивнул.