Девочка Дьявола. Нарушитель.

Лифт, наконец, остановился и кун-Ричард с докторами вышли в коридор. К их группе подошли гематолог и кардиолог, начали докладывать Барретту о ходе операции, и Лат нахмурился. С одной стороны он понимал - кун-Ричарду нужна была информация из первых рук, но с другой - они тормозили его появлении у Лили.

Он знал - Лили ждала и боролась. Она не могла просто так сдаться. Просто ей нужно было помочь. Слишком много сил она отдала рождению сына.

Наконец, все подошли к реанимационному боксу, Лат вновь напрягся, ожидая, что все будут толпиться у постели Лили, но перед входом в отсек Генри Митчелл увел всех с собой в кабинет. Лат посмотрел на доктора и поблагодарил его поклоном, а кун-Ричард зашел в отсек.

Мужчина зашел в индивидуальный бокс и прошел к постели Лили. Рядом, у мониторов, стояла медсестра, проверяя показатели, но как только она увидела Барретта, тихо поздоровалась и вышла.

Мужчина бросил внимательный взгляд на девушку, лежавшую перед ним. Бледнее, чем думал. Дыхание еле прослушивается. Приложил руку к ее лбу. Посмотрел на мониторы.

- Не рассчитала силы. Бывает.

Он протянул руку и положил ладонь на ее грудную клетку.

- Давай, Девочка. Просыпайся. Не разочаровывай меня, - ровным голосом произнес он.

Ничего не происходило. Но Барретт продолжал спокойно смотреть на Лили.

Минута.

Вторая.

Третья.

Четвертая.

И показатели на мониторе поползли вверх.

- Молодец. Смогла, - кивнул он и, убрав руку с груди Лили, достал смарт. - Генри, принеси сюда ребёнка.

Пока мужчина ждал появления доктора, он посмотрел на Лили и вновь положил руку на ее грудную клетку. Дыхание стало глубже. Кожный покров порозовел. Пульс восстанавливался.

“Скоро проснется”, - констатировал Барретт, а на входе уже появился Митчелл. Он катил перед собой инкубатор, накрытый пеленкой.

“Оперативно”, - кивнул мужчина, отмечая, что доктор переживал и за Лили, и за ребенка.

Митчелл подошел к Лили и, посмотрев на мониторы, кивнул.

- Ее состояние приходит в норму.

Барретт не ответил и, скинув голубую ткань, посмотрел на мальчика. Тот не спал. И, увидев мужчину, сосредоточено посмотрел на него, будто наводил резкость.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Четвертая.

И ребенок начал жестикулировать, помогая ногами, будто что-то пытался рассказать мужчине. Барретт некоторое время изучал мальчика и, наконец, кивнул.

“Начальная стадия проекта развивается успешно”, - констатировал он, отмечая, что Лили открыла глаза.

“Она будет в порядке”, - просканировав ее, кивнул он, пока Генри и медсестра суетились вокруг нее и ребенка. В его кармане раздалась трель смарта, и он, как обычно, ответил на звонок. У него на сегодня было запланировано много дел.

БОНУСНАЯ ГЛАВА 90.

Я шла по просторному холлу резиденции, сжимая в руках небольшую коробку, которую до поры до времени прятала в кабинете Ричарда. Вместо этой коробки там осталась другая, раритетная - где хранился двуствольный дерринджер второй половины девятнадцатого века. Я приобрела его на аукционе, а все оружейные формальности уладил мистер Сандерс.

Сам хозяин резиденции вот уже вторые сутки находился в Вашингтоне, и мы его ждали домой со дня на день.

Дом еще был погружен в сон, но воздух уже был пропитан запахом утра с его тихими просыпающимися шорохами. Я любила эти утренние часы, когда без труда можно было почувствовать тихий ход времени, однако, мой ранний подъем был продиктован не этим. Сегодня был особенный день. Ровно четыре года назад родился Ричард Барретт Младший, и я, вновь укутанная в воспоминания того дня, ловила в своем настроении и радостные, и грустные нотки.

Проведя ладонью по сенсорной панели, я открыла дверь в левое крыло резиденции и продолжила путь, теперь уже по нашей с сыном территории, которую, в свое время, Ричард выделил для нас с малышом. Отсек был преобразован, расширен и надстроен так, чтобы нам было удобно. Очутившись на первом этаже, в огромном зале-детской, я аккуратно обогнула бутафорскую тыкву и скелет - регалии Хэллоуина, который так любил сын, но тут же благополучно наступила на забытый кусочек конструктора лего и, сжав зубы, шепотом чертыхнулась.

“Надо было обуться”, - на секунду скривилась я и, растирая пятку, посмотрела на лифт.

“Нет, могу разбудить сына и Аврору”, - покачала я головой и направилась к лестнице на второй этаж, где находились наши спальни.

Чувствуя босыми ступнями прохладный мрамор, я остановилась у двери сына и, пройдясь ладонью по резному рисунку скалящегося Тигра на черной поверхности, тихо зашла в спальню. Я любила комнату сына. Здесь царила особая атмосфера. Наполненная энергетикой моего Дьяволенка. Особенная. Барреттовская. Все еще мной изучаемая.

Пробивающееся через стеклянную панель утро давало достаточно света, чтобы не наткнуться на очередное случайное препятствие, и я, стараясь не шуметь, направилась к кровати.