Девочка Эмина

Что осталось со мной? Только то, от чего так безумен сын Анархиста.

Со мной имя, душа и присвоенное Эмином тело.

Да, я часто примеряла на себе фамилии мальчиков, в которых была наивно влюблена. Да и Кристина любила шутить, когда узнавала о том, что у меня появился новый предмет воздыхания. Но в реальности я никогда не заговаривала с мальчиками первой, а они ведь любят настойчивых. Таких, как Кристина.

У меня не было шансов, да и для отношений тогда я была слишком маленькая. Папа так говорил, и я с ним соглашалась. Только для Эмина оказалась на маленькой, и он стал моим первым мужчиной.

Главное только Эмину не говорить о своих… предметах воздыхания. Реакция его мне неизвестна. Впрочем, все это давно утонуло в юношеском прошлом.

Я уже далеко не подросток. И даже не свободная девушка.

Я жена. Занятая женщина, заклейменная, присвоенная. За мужем — опасным и безумным. Я принадлежу тому, кого сама боюсь, хотя в последнюю очередь Эмин сделает больно мне.

— Ненавидишь меня?

Тихий шепот врывается в мои беззащитные мысли.

Я отрываю взгляд от ночного неба, и тогда спальню заполняют шелесты постельного белья. Я поворачиваюсь к Эмину.

Я думала, он спит. Эмин привел меня с набережной домой и отключился, этой ночью не тронув меня. А теперь его глаза светятся в темноте. Как нехорошо… безумно светятся.

— Мне не за что ненавидеть тебя, — шепчу в ответ.

Подкладываю ладонь себе под щеку и не свожу с Эмина глаз. Как и он — с меня. На мне надета тонкая сорочка, задравшаяся до бедер, и взгляд Эмина молча исследовал доступное лишь ему тело. Майские ночи стояли жаркие. По крайней мере в Волгограде.

Эмин привез меня сюда три месяца назад. Я думала: ненадолго…

Но его глаза обещают: навсегда.

— Я насильно увез тебя из Сибири.

— Ты сказал, чтобы выжить, я должна стать твоей. Верной. Преданной. Девочкой Эмина и ничьей больше.

— Ты не хотела этого, — поджимает губы.

— Не всегда бывает так, как хотим мы.

Губы Эмина изгибаются в подобии улыбки. Совсем немного. Я давно не видела, как он улыбается.

— Насильно сделал тебя женой.

— Я сама ответила тебе «да».

Эмин снова улыбается. Мы оба понимаем, что означало мое согласие. Безысходность и желание выжить.

Мужские руки осторожно захватывают мою ладонь.

— Что ты делаешь? — шепчу с замиранием сердца.

Губы мужа касаются безымянного пальца. Интимно касаются, пошло. И невинно в то же время. Не сводя глаз с моего лица, Эмин целует обручальное кольцо.

— Ты будешь счастлива со мной.

— Не загадывай, Эмин.

Мы смотрим друг на друга. Уставшие и измотанные. Израненные.

Он говорит о счастье, когда в его город вторглись.

Он говорит о счастье, когда в соседней комнате лежит полуживое тело.

Тело его брата.

Он говорит о счастье, когда ему пришлось сделать меня женой. Можно сказать — насильно.

А мне — пришлось согласиться. Потому что я повзрослела и поняла, что по-другому тут просто нельзя.

— Я не загадываю. Так и будет. Я Землю переверну, но мы будем счастливы. Вместе. Я другому не отдам.

Эмин не выпускает мои пальцы из своей ладони, и я двигаюсь ближе. Эмин тут же заключает меня в свои объятия.

С Эмином я представляю только войну. Вынужденный брак. Принадлежность этому мужчине как трофей за его долгую поддержку для моей семьи. За свое спасение — благодарность.

Другое не представляю.

Никак не могу увидеть настоящую свадьбу и наших детей. Не вижу в Эмине отца. Не вижу в себе мать. Мне ведь всего 19 лет.

Точнее… не 19. Ведь я прожила на два года больше, чем думала всю свою жизнь.

— Запомни этот май. Скоро все изменится, маленькая.

Я утыкаюсь носом в его шею. Эмин переплетает наши пальцы, мои голые колени касаются его сильных ног.

Май.

Ночь.

И один поцелуй, скоропалительно перерастающий во что-то большее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эмин не спрашивает, когда берет свое. Он не спрашивает, даже когда берет и чужое, а здесь же у меня и вовсе нет шансов. Сорочка шелестит, кожу сминают сильные пальцы.

— Я схожу по тебе с ума, маленькая.

Сверху раздается тяжелое дыхание. Губы Эмина сминают мои в жадном поцелуе.

— Когда долго тебя не вижу, ломка начинается. И страх, что не застану тебя вечером дома, когда вернусь.

— Что будет, если такое случится? — шепчу осторожно.

— Страшно всем будет, Диана. Потеряв тебя, я потеряю контроль.

Разговоры умолкают.

И в минуту, когда Эмин врывается в меня, заполняя всю без остатка, в голове вспыхивает мысль. Лишь одна.

Я не хочу, чтобы было страшно.

Майская ночь. Первая брачная ночь… и новые страхи.

***

Утром вторая половина кровати уже пустовала. Эмин уехал делать дела.

Я поднялась на ноги и вздрогнула от мысли, что дома я не одна.

Перед сном Эмин поделился со мной информацией. После нашей близости он всегда становился мягким, и у меня было несколько минут, чтобы спросить о чем-то серьезном — о том, о чем женщине знать было нельзя. Я всегда пользовалась этим драгоценным временем.