Девочка, я о тебе мечтаю

Если они сейчас сцепятся — нам всем несдобровать.

— Пошли, упрямый! — рыкнула я на Архипа, который ещё и упирался, но в итоге злой пошёл рядом со мной к выходу из школы.

— Чё, с Поповым решила встречаться? — спросил меня по дороге Архип.

— Нет, — посмотрела я на него, прикидывая, что он мог услышать.

Наговорила я много сгоряча. Растерялась от его вопросов. Не скажу же я, что уже не так уверена, что Рома — говнюк. Просто хотела, чтобы Дима думал, что мы так и воюем. Не хочу сплетен, его сцен ревности. Про дружбу ещё ляпнула сдуру — язык бы мне завязать узлом за это. Но уже поздно.

Теперь переживаю, что Архип мог нас слышать, и передаст это Роме.

— Вы просто так нежно обнимались. Ещё немного — и в дёсна бы начали дол… Целоваться, короче.

— А тебе какая разница?

— Да никакой. Попов тот ещё олень, не связывайся с ним лучше.

— Почему?

— Кидок тот ещё, подлый хмырь.

— Да? Мне так не показалось…

— Мы его получше тебя знаем.

— А ты… можешь не говорить Роме о том, что видел? — посмотрела я на него, когда мы уже выходили из школы. — Ни к чему ему это знать.

— Хм, — хмыкнул Архип. — Ладно, не скажу. Разбирайтесь сами. Пока.

В машине меня ожидал хмурый Роман. Он лишь коротко глянул на меня, когда я села рядом с ним на заднем сиденье, и мы в полном молчании покатили по улицам города.

Я украдкой поглядывала на него. Мог ли он услышать нас с Поповым? По лицу нельзя сказать, обычное хмурое выражение — как и всегда.

Когда мы оказались дома, парень сразу же закрылся в своей берлоге.

— Рома что — и обедать не будет? — спросила меня Наташа, накрывая на стол, очевидно, для нас двоих.

— Не знаю… — пожала я плечами. — Он ничего не говорил мне.

— А ты можешь его позвать?

— Я? Могу, — сказала я и встала из-за стола. — Сейчас.

Поднялась на второй этаж и остановилась у его двери. Сердце колотилось как бешеное, я никак не решалась постучать в неё. Но не могла же я стоять тут до утра! Собралась с силами, протянула руку и негромко постучала.

— Что? — рыкнул Рома через закрытую дверь так, что я подпрыгнула.

— Ром, ты обедать идёшь? — задала вопрос я. — Наташа спрашивает.

— Уйди, старуха! Я в печали.

— Понятно… — пробурчала я себе под нос и пошла обратно.

Аппетит и у меня пропал тоже, но обижать Наташу не хотелось — она так много заботилась обо мне. Пришлось сесть за стол и даже взять ложку в руки.

— Чего он? — спросила она меня. — Не идёт?

— Нет, — ответила я.

— Понятно, — вздохнула Наташа, и мы принялись есть вдвоём.

Осилила лишь полпорции, хоть и было вкусно.

— Спасибо большое, — улыбнулась я ей. — Мне очень понравилось. Куда убрать можно?

— Да не за что, — ответила жена отца Ромы. — Оставь, я уберу.

— Да зачем? Что я — тарелку не помою за собой? Помогу вам.

— Ну, иди в кухню. Там раковина, как у всех.

Я встала из-за стола снова, теперь уже с целью унести свою посуду, но остановилась.

— Кстати, о кухне… А можно на ужин что-нибудь приготовить?

— А ты умеешь готовить?

— Да. И мне хочется помочь, поблагодарить за заботу и за то, что приняли… Да и отвлекает от грустных мыслей.

— А что готовить?

— Можно домашние пельмени и пирожки сладкие.

— Хорошая идея. Я тебе помогу, а ты меня научишь, как их лепить, идет?

— Договорились!

— Катя… А что у Ромы случилось сегодня? — посмотрела она на меня внимательно.

— Ничего вроде бы, — повела я плечом. Если он, конечно, не услышал всё, что я говорила о нём Попову… Половину из этого я не думала на самом деле, а за вторую половину — он виноват сам. Какое-то у меня предчувствие появилось по поводу сказанного мной. А ещё я ощущала чувство стыда и вины. Наверное, стоило просто свернуть этот разговор с Поповым, он только рад был Рому уесть, но я почему-то растерялась. — Ну, полы заставили помыть, и всё.

— Может, двойку ему поставили?

— Нет.

— А что тогда с ним?

— Понятия не имею.

Снова стал злым собой, вероятно…

— Ладно, я пошла помою тарелку, и займёмся пельменями.

Роман

Разумеется, это враньё!

Мы должны примириться как с вынужденным соседством.

Ещё больше бесит. Моя бы воля — убежала бы, только волосы назад!

Просто надо перетерпеть этот год, и его тоже…

Дим, прошу, давай не о Питерском. Его и так до тошноты много в моей жизни.

Эти её фразы так и били по вискам, так и звучали назойливым набатом в голове, так и впивались остриём ножа в сердце.

Котёнок, мля…

Ты не котёнок, а кошка драная.

Вот, значит, как на самом деле ты думаешь обо мне.

Наедине с Поповым не стеснялась уже. Наверное, так было всегда.

Впрочем, я, конечно, понимаю, что заслужил подобное. В её глазах я всё тот же. Точно так же сегодня её троллил.

Она ведь не знает, что это я инициатор того, что отец взял Катю на попечение. Знала бы, наверное, так не говорила бы. Даже если бы знала, её мнение обо мне за неделю бы всё равно не изменилось резко. Она мне не доверяет, и я с этим ничего поделать не смог.