Девочка, которая воспарила над Волшебной Страной и раздвоила Луну

– Но, – сказала Сентябрь с усмешкой, – я не хочу спорить. Чем нас больше, тем лучше, ведь даже если мы встанем друг другу на плечи, мы не сможем посмотреть йети в глаза. Я не собираюсь спорить с вами только потому, что вы этого хотите, если и так могу добиться своего! Если вы хотели повздорить, не надо было с самого начала предлагать наилучший выход! Цель в том, чтобы установить, кто прав, а когда я говорю, что я так хочу, я права, потому что кто может лучше меня знать, чего я хочу?

Канделябра распахнула зеленые крылья, и со всех концов джунглей к ней слетелись яркие, пылающие побеги крошечных молний, чтобы сгрудиться поближе к ее шкуре. Она снова сложила крылья над своими зарядами. Джунгли потемнели и как бы вздохнули.

– Отлично сказано, – ответила Бурак, подмигнув, – мы еще сделаем из тебя скандалиста. Но это мы и называем Заблуждением. Никто не знает себя достаточно хорошо. У кого есть на это время в наши дни? Ты была сама себе формально представлена? Прилагала усилия, чтобы узнать свои слабости и достоинства, усаживалась ли с собой попить чаю и послушать о своих неурядицах, отвечала на звоночки собственных ошибок? Тогда как ты вообще можешь говорить, что знаешь себя? Надо быть очень осторожной с Заблуждениями! Они, знаешь ли, заразны. От них бывает сыпь. Я немедленно прекращаю этот спор на том основании, что он меня больше не занимает, и я бы скорее обратилась с речью к межоблачной молнии, когда она очнется от дремы. Ты проспорила! Не огорчайся. Ты была обречена с самого начала. И до самого конца. И в середине тоже. Я не сомневаюсь, что ты готова к битвам, поэтому очень важно было встать на твоем пути! Паломничество более всего необходимо, когда тебе кажется, что ты стоишь на верном пути. Идти напрямик невесть куда – это самый печальный выбор. Ну, давай, разве ты не хочешь перемолвиться словцом со своим предназначением? Давай проскочим в самый конец, чтобы ты одним глазком глянула на то, как это все делается. Никогда не знаешь, может, твоя судьба уже написала научную статью на тему «Как победить йети». Я усовершенствовала процесс поиска по самым современным стандартам. Здесь хранятся все записи, координаты, перекрестные ссылки. Я могу найти тебя так же быстро, как молния чертит зигзаг на грозовом небе.

Сентябрь взглянула на Субботу. Если она пойдет и если это будет так быстро, как утверждает Канделябра, то она сможет уравнять шансы. Может быть, она начнет понимать его, хоть немного, если увидит свою жизнь, подобно тому как увидела его. Тогда между ними все будет прямее и честнее. И потом, разве она не пытается повзрослеть? Разве не будет облегчением узнать, чего она достигла в итоге, что у нее получается особенно хорошо, кем она стала, когда выросла, – грифоном? креслом? акулой? Не легче ли будет знать заранее, как именно она решила проблему с йети, прежде чем приступать к ее решению? Или узнать, что эта проблема попросту не решается, что это не ее вина и стыдиться тут нечего. Она же только что попала на Луну. Время еще есть. Времени должно хватить, рассуждала Сентябрь, иначе Альманах бы подхватил свою раковину и бегом побежал бы вниз, обратно в Волшебную Страну. Он ни за что не допустил бы никакого вреда своим обитателям, даже если бы тысячи йети начали молотить его кулаками по зубцам.

Но тут Сентябрь увидела, как неуверенно глядит на нее ее виверн, такой маленький по сравнению с тем, каким она его встретила впервые, и еще более растерянный. Суббота поднял на нее глаза, и она увидела в них ту же мольбу: «Не покидай нас. Мы только что заново нашли друг друга».

– Да не беспокойся ты о них, – успокаивающе ворковала Канделябра. – Судьба девочки – ее единственное достояние, ее несгибаемый друг, ее верный союзник. Судьба остается с тобой, когда все остальные уже исчезли. Она ближе, чем тень, добрее, чем смерть. Некоторые вещи надо делать в одиночку, например рыдать, молиться, воровать и писать романы. А для них я устрою пир горой, и они смогут сидеть и наблюдать, как штормы возвращаются со смены.

– Полагаю, для чая уже поздновато, – вздохнул От-А-до-Л. Сентябрь, как ни странно, голода не чувствовала, но в желудке у виверна столько закоулков, что заполнить их все сразу невозможно.

– Конечно, обсуждать религиозные убеждения неприлично, – Бурак шумно втянула носом воздух, – но я терпеть не могу чаевников. Я принадлежу к школе Ночного Дожора. Вы пьете чай только потому, что пробило три часа и так принято, и да, да, приятно выпить чашку вкусного чая и съесть сэндвич с обрезанными корочками, но приятность – это еще не все! В Ночную Еду ты жадно впиваешься зубами, потому что в темноте на тебя набрасывается голод. Ты хочешь этот кусочек ростбифа, который не доел в ужин, и хочешь его прямо сейчас. Ночная Еда – это первобытный зов, как вой волка в лесу, ликующего над добычей.