Девочка, которую нельзя. Книга 3

– Вас ведь теперь двое, Слав, и если ты сама о своём ребёночке не позаботишься, то и все доктора в мире будут бессильны…

Меня выписали через две недели, набравшую целых полтора килограмма, в кои-то веки выспавшуюся и словно даже обновлённую. У меня как будто появился новый смысл, которого я раньше не понимала – ребёнок. И я окунулась совсем в иное ожидание. Ожидание не возврата к прошлому, а нового, крепнущего во мне чуда. И моё чудо, я теперь точно это чувствовала, радостными толчками отзывалось на прикосновения к животу и чутко реагировало на перепады настроения, побуждая искать в жизни светлую радость и отпускать печали.

Это было похоже на возрождение, и оно было настолько мощным и уверенным, что потащило за собой добрые перемены – подружки по фитнесу, новая соседка с грудничком, с которой так интересно было болтать о насущном и тискать её карапуза. А ещё, совсем уж неожиданно, в моей жизни появился вдруг мужчина – брат соседкиного мужа.

Почти тридцать, высокий симпатичный владелец клиники детской стоматологии. С открытой, доброй улыбкой и поразительным умением находить общий язык вообще со всеми. Правда, поначалу я отнеслась к нему настороженно, чувствуя непраздный интерес к себе и на корню пресекая любые попытки сближения. И всё же однажды, месяца через полтора деликатных ухаживаний, подумалось вдруг – а почему нет-то? Ребёнку ведь нужен отец, а Роман не только не чурается моей одинокой беременности, но и относится к ней с почти отцовским трепетом…

Мы как бы были парой, но в тоже время просто друзьями – гуляли, ходили в кино и кафешки, он отвозил меня до женской консультации и ждал, пока окончится приём, а потом искренне интересовался как дела у малыша. Рядом с ним я не чувствовала себя одинокой, некогда было рефлексировать и тосковать. И всё же, когда однажды на прогулке он неожиданно позволил себе больше обычного – обнять, заглядывая в лицо так близко, что стали заметны тонкие зеленоватые прожилки в серой радужке его глаз, я испуганно напряглась.

– Поехали ко мне? – осторожно предложил он, но я видела, что за этой осторожностью скрывается целый океан невысказанных, рвущихся наружу чувств. – Давно хочу показать тебе свой дом. Мне кажется, он тебе понравится.

– Да уж наверняка! – неловко хихикнула я. – Мне вообще дома больше, чем квартиры нравятся.

– А уж как они нравятся детям!

– Могу представить…

Мы вроде бы говорили о доме, но на самом деле оба понимали, что речь идёт о нас, и от этого мне почему-то становилось ещё больше не по себе.

– Ну так что, едем? – слегка сжал объятия Роман.

На душе вдруг так заскребло, отдавая застарелой болью в сердце и перехватывая дыхание, что я закрыла глаза. Ну что опять? Отболело ведь уже, забылось и успокоилось, ну?

Только бы не разреветься!

– Слав, ну мы же не дети, чтобы до бесконечности играть в жмурки…

Закрытые глаза всё-таки запекло слезами, но я глубоко вдохнула и решительно мотнула головой.

– Да. Конечно да. Поехали!

Глава 6

Около 7 месяцев назад

– …Какого хрена ты задумал, Гордей?

Пауза, во время которой Гордеев ещё раз мысленно пробежался по схеме. Да, шансы есть, причём немалые. Но лишь при условии абсолютной секретности. И в то же время, и без помощи не обойтись.

– Предлагаю поиграть в кошки-мышки, Ген.

– Это с Утешевым-то? Гениально, да. И если это и есть твоя новая концепция, то…

– Для начала выслушай, здесь действительно есть перспектива. Я бы даже сказал – Джек-пот. И его главная фишка в том, что Утешев знает о нём не понаслышке, но уверен при этом, что больше не знает никто.

Дед обречённо качнул головой:

– Как всегда ничего не понятно, но очень интересно. Тебя бы в рекламщики неведомой херни – карьеру бы построил.

– Спасибо, так и сделаю, – хохотнул Гордеев. – Если случайно не сдохну. Короче, к делу. Наш господин «У» из тех, кто в девяностые активно выслуживался перед пиндосами, так? Интегрировал, так сказать, «Западные ценности» в «немытую Россию» И была тут у нас в то время такая парочка общественников, журналист Грей Джонс и председатель религиозной миротворческой миссии Си Джей Макковерт. Слыхал о таких?