Девочка по имени Зверёк

– Ну, это вроде… Как бы…

– Четко излагай. Я сказал так… – и повторял еще раз.

– Я чувствую именно это.

– Чувствовать – не значит понимать. Повтори точно.

Если она не могла, он терпеливо объяснял еще раз, пока ее расплывчатое туманное чувствование наконец не материализовывалось в предложенную им отточенную формулировку, чтобы прочно занять стабильную нишу в ее сознании.

* * *

По словам Учителя, вся Вселенная была пронизана дыханием жизни. Это «дыхание» исходило от любого существа и предмета.

– Чувствовать его умеют не все, – говорил он, – но если ты научишься, Зверек, то услышишь, как Вселенная говорит с тобой: и травы, и деревья, и звери, и море. Все и вся станут твоими учителями.

Один из уроков заключался в том, чтобы развить ее умение «видеть» с закрытыми глазами. Она садилась на песок, поджав ноги, закрыв глаза, и сидела долго, мобилизуя слух, обоняние, осязание. Через какое-то время включалось внутреннее зрение. Сидя на песке, спиной к Учителю и закрыв глаза, она описывала все, что чувствует и слышит вокруг себя, все тонкости изменения окружающего с течением времени. Учитель молчал, а она говорила, иногда делая короткие паузы, иногда замолкая надолго. Потом начинала вновь. И в какой-то момент вдруг открыла: зрение это или не зрение, но она точно знает, что в эту минуту Учитель поднимает и опускает открытую ладонь вдоль ее спины на расстоянии примерно локтя!

Она, поколебавшись, сообщила ему об этом. Подождала. Он не отвечал, и она, не выдержав, обернулась: его ладонь замерла на высоте ее носа. Горвинд был очень доволен, и она захотела попробовать еще! Но он отпустил ее отдохнуть, добавив:

– Пока не думай об этом. Это всего лишь начало.

И она помчалась к Ольвину поделиться своим успехом, не в силах сдержать распиравшее ее самодовольство. Застав Ольвина за какими-то домашними делами, потянула за собой и предложила попробовать выполнить то же задание. Недолго поупиравшись, он согласился.

Удобно устроившись спиной к Зверьку, он с ходу, нисколько не сосредотачиваясь, стал без ошибки называть все ее жесты! Она была потрясена и немного обескуражена:

– Ты давно это умеешь?

– Нет, но я способный, я сразу научился.

В его глазах заплескалось лукавство, и она почуяла подвох. А он, больше не сдерживая душивший его смех, объяснил:

– Я вижу твою тень на земле.

С криком Зверек кинулась на него, чтобы вцепиться в его шевелюру или бороду, но Ольвин ловко пригнулся, подставив спину, и она повисла на его плечах. Тогда он вскочил и начал носиться по двору, катая ее на спине к ее полному восторгу. Они, видимо, производили ужасный шум, так что Рангула, крайне встревоженная, выскочила из дома. Разобравшись, что зачинщиком опять был Ольвин, она лишь плюнула с досадой и развела руками.

* * *

Лес – одно из самых чудесных мест в мире! Это она поняла давно, еще до уроков Горвинда. Она так любила лес, что не боялась подолгу гулять там в одиночку. И еще до обучения поняла, что лес «разговаривает» с ней, а она почти все понимает: деревья сообщали ей об изменениях погоды, цветы и травы – о времени суток, ветер приносил новые запахи и звуки издалека, и она училась читать и эти послания. Часто она появлялась в одних и тех же местах леса, и птицы привыкли к ней, подбирая прямо с ладони принесенные из дома зернышки.

– Деревья разговаривают друг с другом и с тобой, – говорил Горвинд. – У каждого дерева свое «дыхание жизни». Оно может быть сродственно твоему, и тогда это дерево – твой друг, помощник и лекарь; если же нет – к такому дереву лучше не прикасайся. А еще деревья могут помогать нам передавать сообщения друг другу: они подолгу хранят их в своем теле.

– Они хранят только сообщения людей?

– Нет, всех живых существ, которые приближались к ним.

Он подошел к сосне и погладил нагретый на солнце душистый ствол:

– Это здоровое дерево. Ему почти никогда не мешали расти. Здесь есть несколько птиц в ветвях, небольшое дупло, но белка давно его бросила. А вчера после полудня здесь был Ольвин.

– Ты и это узнал у сосны? – поразилась она.

Учитель рассмеялся:

– Последнее узнали мои глаза: срезан кусок вытекшей когда-то смолы. Срез сделан ножом Ольвина. Смола подсохшая (он любит такую жевать), но край смят, значит, был с утра разогрет на солнце, а потом его срезали. Учись просто наблюдать!

Вечером, когда Рангула дала ей поесть – мужчины уже насытились и разговаривали у очага, – Зверек важно сообщила ей, что утром видела сосну, у которой вчера был Ольвин и срезал кусок смолы.

– Ну, – засмеялась Рангула, – теперь все в Ледяной стране будут знать, что Ольвин Норвежец жует смолу! – и подмигнула Ольвину.

Зверек собралась было обидеться, но тут Горвинд сказал:

– Между прочим, Рангула, давно хочу попросить тебя: ты знаешь свойства всех трав и могла бы, если хочешь, конечно, обучить этому Зверька, она уже очень хорошо различает растения этого леса.

Рангула долго молчала: с одной стороны, эта девчонка изрядно досаждала ей, не таким представляла она себе своего собственного ребенка; с другой – отказать Учителю было совершенно невозможно. Наконец она пробурчала: