Девочка с красками

Егор Кузнецов был самым рослым и самым сильным из всего седьмого класса. Только Саша и мог с ним сладить. Конечно, не просто так, а приёмами борьбы самбо или в боксёрских перчатках. Он умел и это. Вася Ларионов был одноклассником Тани. Это был тихий, застенчивый мальчик. Таня его любила. Он был надёжным товарищем. Никогда за все школьные годы - а ведь они уже шестиклассники! - он ни на кого не пожаловался, хотя ему часто доставалось. Он был не очень-то сильный. «Безответный», - называла его Таня. Но в трудные минуты он всегда выручал. Их и не запомнишь - столько их было, этих трудных минут. И не счесть, сколько раз Вася помогал Тане то в одном, то в другом. Он даже подсказывал ей, хотя делал это всегда хуже всех в классе. А один раз подрался из-за неё с восьмиклассником, который мимоходом толкнул её в коридоре. И восьмиклассник отступил. Вот какой Вася, если его рассердить.

Мишку Котова Таня не любила. Этот всегда только и делал что смеялся. Но не потому, что был весёлый, а просто так, чтобы вышутить других. Он был старше даже Саши. Длинный, нескладный, глаза какие-то разные - один побольше и карий, а другой всегда прищуренный, и не поймёшь, какого цвета. Бурый?

Впрочем, Таня довольно миролюбиво сносила насмешки Котова - ведь он же был другом Саши. Она, правда, не понимала, что хорошего нашёл в нём Саша, как не понимала и того, почему тихий и «безответный» Вася тоже прилепился к этой шумной компании. Из девочек с ними дружила она одна. Другие девочки считали Сашу зазнайкой, Егора - увальнем, а Мишку - грубияном. О Васе же, всерьёз никто и говорить не хотел.

Конечно, если смотреть поверхностно, то всё правильно: Саша - зазнайка. Но Таня-то знала, что это не так. Он был добрый, он был великодушный - вот каким он был, её друг Саша Чижов.

- Об чём разговор? - спросил Мишка Котов, привычно ухмыляясь. - Привет, художнице! Слышь, сделай с меня портрет. А?

- Здравствуй, Мишенька, - ласково проговорила Таня. Так повелось: на все Мишкины шуточки Таня отвечала кротким голосом и тоже шутя, покуда хватало у неё на это терпения. Часто терпения не хватало. - Погоди лет десять, обязательно нарисую.

- Не могу. Через десять лет и художников-то не будет. Зачем? Изобретут такую машину, сунул в окошко голову - и пожалуйста.

- Что - пожалуйста?

- Твой портрет.

- Нет, - серьёзно сказала Таня. - Всякие ещё машины будут через десять лет, но такой, чтобы вместо художника, - такой не будет.

- А я говорю, будет! Как думаешь, Саша?

Таня с надеждой взглянула на своего друга. Но он не захотел поддержать её. То ли потому, что не придал значения её спору с Мишкой, то ли оттого, что был сердит на неё. Ведь она и с ним вдруг начала спорить, отбилась от компании.

- Цветная фотография и теперь есть, - равнодушно произнёс он.

- Разве это одно и то же - картина и фотография? Разве одно и то же?

- Смотря какая картина.

- Я и говорю! - подхватил Мишка. - Смотря какая! Взять, к примеру, твоего Черепанова! Шлёп - и лесок, шлёп - и цветок. На фотографии хоть похоже выходит, а у него…

- Молчи, если не понимаешь! - быстро проговорила Таня. Она гневно сжала руку в кулак. - Вот как стукну по башке!

- И испортишь мой портрет! - миролюбиво рассмеялся Мишка. - Эх, художница! Вот ты отбилась от нас, таскаешься по целым дням за своим стариком, а мы тут знаешь какое дело начали?! Сашка, сказать?

- Да стоит ли? - повёл плечами Саша. - Ей теперь не интересно будет.

- Нет, мне интересно, - сказала Таня.

- Было бы интересно, была бы с нами.

- Но я же учусь.

- Это у Черепанова-то? - усмехнулся Саша. - Чему он тебя может научить? Злобный старик. С ним никто из взрослых и не здоровается. А уж про картины его и говорить нечего.

- Он не злобный, - упавшим голосом проговорила Таня. Ведь верно же, верно: Черепанов был совсем не добрым стариком, а может быть, даже и злобным. - А как он пишет, об этом ты судить не можешь.

- Пишет? - спросил Мишка. - Чего это он еще там пишет?

- Ну вот, вы не понимаете. Пишет - это когда рисует картины маслом.

- Уморила! Маслом! - захохотал Мишка.

- Да, маслом, масляными красками. Это такое специальное выражение. А смеёшься ты, Миша, зря. Только своё невежество показываешь.

- - Вот у тебя и характер хуже стал, - как бы невзначай заметил Саша. - Всех ты ругаешь, все у тебя ничего не понимают.

- Это неправда! - Таня быстро сожмурилась, почувствовав, как откуда-то издалека, оттуда, кажется, где было сердце, устремились к её глазам слёзы.

Нельзя было, чтобы Саша их увидел. Таня порывисто отвернулась и пошла прочь от своих друзей, с которыми совсем ещё недавно было ей так легко и радостно. Что же случилось? Отчего все вдруг стало сложным? С Черепановым тяжко, с Сашей, и ребятами тоже. И сама себе порой кажешься незнакомой. Чужая девочка в незнакомом городе…

Таню нагнал Вася и молча пошёл рядом, стараясь идти с ней в ногу. Но Таня то делала широкий шаг, то коротенький, то приостанавливалась - так ей было легче думать. Вася терпел, хотя всё время сбивался с ноги и спотыкался.

- Рассказывай, что это вы такое надумали? - наконец заметила его Таня.