Девочка у моста

— Пришли результаты токсикологического анализа Данни — наконец-то. Что-то там в лаборатории напутали, поэтому только сейчас заключение прислали. Короче говоря, она себе не наркотик ввела, а лекарство.

— Лекарство?

— Да, сильнейшее болеутоляющее. Некоторые подделывают рецепты, чтобы заполучить его, но при желании его можно и в социальных сетях купить — как и все остальное, кстати. Сильное, зараза, настолько, что и лошадь вырубит.

Они немного помолчали. Поддавшись неожиданному порыву, Конрауд решил выложить Марте все, что знает, — Бета ведь и не просила его хранить тайну. Кашлянув, он сказал:

— Я знаю, кто раскопал могилу. Это сделала моя сестра. Я рассказывал ей о Нанне и о том, что она утонула в Тьёднине. Сестру эта история не оставила равнодушной, потому что она и сама… пережила насилие. Она подговорила двух подруг из «Стигамот», и они втроем поехали на кладбище. Они не жалеют о том, что сделали. Ни о чем не жалеют.

— И ведь им пришлось взять это на себя!

— Что ты имеешь в виду?

— Очевидно, я должна перед тобой извиниться.

— Даже так? Что-то обнаружилось?

— Обнаружилось, что ты был прав. — Марта бросила на землю не докуренную сигарету. Ярость, которая разрывала ее всего несколько часов назад, улеглась. — Мне надо было прислушаться к тебе. Врач внял моим мольбам и в срочном порядке провел предварительный анализ. Девочка была беременна: в гробу обнаружились останки плода. Если бы тот, кто проводил ее вскрытие, работал на совесть, он бы это сразу заметил. Здешний врач посчитал, что патологоанатом отнесся к своим обязанностям по меньшей мере халатно, поэтому он поднял документы, чтобы выяснить, кто это был. У него это заняло уйму времени, но вернувшись, он сообщил мне, что заключения так и не нашел, хотя в журнале учета стоит подпись.

— Не Антона ли Хейльмана? — спросил Конрауд.

— Именно его. — Марта взглянула на него озадаченно. — А самое интересное, знаешь, что? Раньше я этой фамилии никогда не слышала, а сегодня сталкиваюсь с ней уже во второй раз!

— Во второй?

— Да. Антон Хейльман — прадедушка Данни.

— Как это?

— У Антона Хейльмана было двое сыновей, один из которых дедушка Данни.

Сказать, что Конрауд удивился, это ничего не сказать. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать слова Марты.

— Ты уверена?!

— А что тебя так удивляет? — спросила Марта, заметив, как Конрауд изменился в лице. Ей редко когда удавалось выбить его из равновесия. — Все исландцы в той или иной степени приходятся друг другу родственниками, — добавила она.

— Неужели это возможно?..

— Ты о чем?

— Погоди-ка, погоди… Антон Хейльман проводил вскрытие тела Нанны, но никто не видел его заключения. В то же время Хейльман являлся лечащим врачом Лютера, который, согласно информации Эймюндюра и одного пожилого извращенца, был педофилом и приходил в барак, где жила Нанна. Ее мать работала в Национальной клинике — там же, где и доктор Хейльман. Кроме того, существует вероятность, что когда девочка утонула, поблизости от Тьёднина видели Лютера. А он, как я и говорил, лечился от туберкулеза в Вивильсстадире у Хейльмана… — Конрауд опустил взгляд на тротуар, забросанный окурками Марты. — И вишенка на торте: расследование доверили Никюлаусу, который был не полицейский, а одно название… — добавил он чуть ли не шепотом.

— Ты предполагаешь, что этот Лютер надругался над девочкой и убил ее, а Хейльман покрыл преступника? — сказала Марта. — Но зачем ему это понадобилось? Что у него был за интерес?..

— Ты дала распоряжение взять образец ДНК с останков плода?

— Естественно… Но…

— Возможно, это не Лютер… — проговорил Конрауд. — Возможно, это не он отец ребенка.

— А кто же?..

— Врач. Антон Хейльман.

— По-твоему, это он изнасиловал Нанну? А потом избавился от нее? Не было ли ему проще сделать ей аборт?

— Не знаю.

— Но ведь…

— Еще есть вероятность, что они оба насиловали Нанну, а потом Лютер расправился с ней, утопив в озере, — предположил Конрауд. — Не знаю, о чем те двое думали. Знаю только, что они нелюди.

С улицы доносился шум проезжающего автомобиля. Когда он умолк, в стенах дома вновь повисла тишина, нарушаемая лишь затрудненным дыханием мужчины. Он сидел на диване, по-прежнему в халате, с кислородной маской, которую плотно прижимал к носу и рту. Наполнить легкие кислородом стоило ему огромных усилий, будто каждый вдох мог оказаться последним. Он подумывал о том, чтобы вызвать «скорую», но решил, что пока не время. Может, он вызовет ее позже. «Скорая» приезжала к нему и прежде и отвозила его в больницу, где врачи ставили его на ноги. Однако потом он возвращался домой, у него случался очередной приступ, и все повторялось по новой.