Девочки из варьете

Окинув меня критическим взглядом, она безнадежно передернула плечами. Я был далек от ее идеала. Приняв очередную дозу, она кивком указала на бутылку:

— Налить?

Взяв стакан, я придвинул стул ближе к ней и тоже одним глотком влил в себя унции две горячительного. Потом положил локти на стол, как, по моему глубокому убеждению, должны делать расстроенные в чувствах славяне. В ее глазах зажегся интерес.

Я сказал:

— Мне больше нравится Андреев.

— Андреев? — Она негодующе сплюнула. — Да от него смердит! Он хуже Горького!

Этим мои познания в русской литературе исчерпывались. Я налил виски себе и ей и, перейдя на зловещий шепот, спросил:

— Давно здесь вкалываешь?

— Ха! Скоро пять лет, как я не видела мужиков моей страны. — Она мечтательно улыбнулась, пробормотав что-то на своем языке. Мне показалось, что где-то вблизи начали колоть орехи. Наверное, бутылка была не первой за сегодняшний вечер. — Думают купить меня деньгами и легкой жизнью, — добавила она через минуту.

— И спиртным? — поинтересовался я. — А платят прилично?

Она презрительно покачала головой, потом, упершись подбородком себе в плечо, мрачно уставилась в какую-то точку на стене.

— Я пью виски хозяина, — сказала она, — чтобы спасти его. Мне нравится пить, но я не пропащая пьяница, как он.

Или как папаша Карамазов?

— Ха? — взвизгнула она. От возмущения волосы у нее встали дыбом. — Ты сравниваешь Филипа Кордея с прекрасным человеком? Да он червяк, ничтожество! Тетка била его палкой каждый раз, когда заставала пьяным. Сравнить его с папашей Карамазовым! Нет, я просто умру со смеха!

Мы стали умирать со смеха вместе.

— Шутка, — сказал я. — Конечно, ведь папаша мог иметь денег сколько душе угодно. Не какие-то жалкие двадцать баксов в неделю, как Филип Кордей.

— Тридцать пять, — поправила она. — Каждую пятницу утром он ходил к ней за подачкой.

Беседа становилась все интересней.

— А его жена вообще ничего не имела, — сказал я.

— Ты и тут не прав. Похоже, ты ничего не знаешь. Она и миссис Люсьен были буквально влюблены друг в друга. Я знаю. Я подслушивала. Они разговаривали о разных вещах. Когда они заговорили о разводе, миссис Люсьен хотела побить Филипа палкой, но Глория сказала «нет». Эти женщины были друзьями, совсем как в моей стране.

— Ну а развод… — начал я.

Две большие слезы внезапно скатились по ее щекам.

— А теперь она умерла. Это случится со всеми нами, Мы все умрем. Кроме смерти, у нас нет будущего.

— Ты хочешь сказать, миссис Кордей умерла?

— Шутишь? Для кого ты принес цветы? Умерла миссис Люсьен, а миссис Кордей где-то за городом, она очень переживает. Эта новость дошла и до нее. Она звонила утром, просила передать, что завтра приедет на похороны. Мы все очень несчастны.

— Думаю, миссис Люсьен тоже чувствовала себя несчастной в субботу вечером, когда зашел разговор о разводе. В доме никого не было, чтобы утешить ее?

Моя собеседница с мрачным видом покачала головой:

— Миссис Кордей сразу же уехала за город, а Филип прятался от тетки и появился лишь после того, как она уехала на вокзал. Странно, но миссис Люсьен вышла из дома за несколько часов до отправления нью-йоркского поезда. Именно поэтому, я считаю, она и попала под автобус. Все эти дни стоит нестерпимая жара. У пожилых людей часто кружится голова. Скоро я тоже буду совсем старой. Все мы будем старыми.

— Кроме меня, — сказал я. — Я до старости не доживу.

Она добавила виски себе в стакан. Я допил свой и поднялся:

— Кто еще сейчас в доме?

— Никого. — Ее набухшие от пьянства веки приподнялись на десятую долю дюйма. — Ты что, собираешься меня изнасиловать?

— Упаси Господь, — испуганно ответил я, — просто мне нравится дом, и я хотел бы взглянуть на него.

— Пожалуйста, но этот алкаш Филип Кордей запер все помещения, а ключ забрал с собой. Мы можем пройти только в мою спальню. — Ее веки приподнялись еще на десятую долю дюйма, и во взгляде застыло вопросительное выражение.

Я сказал:

— Хорошо, что у тебя есть место, где можно переспать. А где ты устроишь мисс Бойл, если она приедет из Нью-Йорка?

— Она не приедет. Никто сюда не приедет. — Поднявшись с места, она склонилась над бутылкой. Следующую фразу она произнесла нараспев, нежным голосом: — Ты мне нравишься. Ты такой сильный. Как хорошо было бы прокатиться с тобой на тройке по берегу реки! Хочешь, я приготовлю тебе блинчики?

— Я не голоден.

Ты еще не пробовал мои блинчики. Пойдем, красавчик. — Она протянула похожие на оглобли руки и обхватила меня за шею с такой силой, что у меня хрустнули кости. Потом прижала к себе и влепила страстный поцелуй. Я никогда не целовался с пылесосом, но думаю, что испытал бы похожие чувства.

Когда мне наконец удалось вырваться, я, не теряя ни минуты, выскочил в сад через заднюю дверь. Познакомиться с братьями Карамазовыми ближе мне было, видимо, не суждено.

С холма, на котором стоял дом, открывалась красивая панорама залитого огнями ночного города. Я начал спускаться по подъездной дорожке. Под моими ботинками негромко похрустывал гравий. Было удивительно тихо, в воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения.