Девственницы

Из кухни вышел человек в парусиновом полосатом кремово-голубом переднике. Увидев Джеральда, он взял меню со стойки, лизнул кончик карандаша и поспешил к нему.

— А, бон джорно, синьор Дамсонс. Вы, как это говорится, точны, как часы, нет?

Джеральд улыбнулся и отклонил предложенное меню.

— Здравствуйте, Винченцо. Как можно опаздывать на пир в «Белладжио»!

— Ну, на пир вам стоит приехать на Сицилию! Там и виноград, и женщины спелые, о да!

Джеральд снова улыбнулся:

— Жаль, что у меня нет времени, Винченцо!

— Время! А когда его хватает? Но раз уж мы с вами застряли в Лондоне, что вам принести?

— Как обычно. Телятина сегодня есть?

— Ах, у нас такая телятина, что вы разрыдаетесь от восторга! — Винченцо сунул меню под мышку. — Она жарилась на гриле, а перед тем сутки выдерживалась в маринаде из розмарина, настоянном на самом лучшем оливковом масле холодного отжима, и лимона!

— Значит, телятину, — повторил Джеральд.

Винченцо кивнул и побежал в кухню; галстук завернулся ему на плечо. Он обернулся:

— Синьор Дамсонс, хотите стаканчик нашего домашнего фраскати?

— Конечно, Винченцо. Конечно!

Телятина была восхитительна. Нежная, зажаренная до совершенства, как всегда по субботам. Он обедал у Винченцо вот уже десять лет, наслаждаясь нежной телятиной и угощая своих клиентов. Отодвинув тарелку, он с наслаждением допил холодное фраскати; приятная терпкость дополнила общее ощущение счастья.

— Хорошая была телятина, да? — Винченцо забрал тарелку.

— Телятина была очень хороша. Передайте, пожалуйста, повару, что он превзошел себя. Выпьете со мной?

Винченцо покачал головой, как всегда:

— Не нужно вам этого делать, синьор Дамсонс. Я знаю, вы человек занятой, вы большой человек, а я просто скромный официант, который ничего не знает.

Джеральд улыбнулся:

— Нет, я настаиваю. Через вас я поддерживаю связь с миром, друг мой. Прошу вас!

Винченцо поклонился; спустя несколько минут он вернулся, неся поднос с двумя бокалами самбуки[5] и счетом на блюдце. Он сел, взял с блюдца маслянистое кофейное зерно и бросил в бокал Джеральда. В воздухе поплыл густой анисовый аромат.

— За удачу, — сказал он. — Конечно, такому человеку, как вы, не нужно полагаться на удачу. Alla salute!

Они чокнулись и осушили бокалы одним глотком.

Винченцо протянул Джеральду сигару и поднес спичку.

— Как идут дела? — спросил он. — Много ли сегодня продали скальпелей?

— Должен сказать, мне пришлось побороться с конкурентами.

Оба рассмеялись.

Винченцо достал сигарету из пачки.

— Ах, вашим рабочим крупно повезло, что у них такой хозяин. Мой отец всегда говорил: чтобы стать большим начальником, надо быть настоящим джентльменом! От выходцев из хороших семей до чистильщиков обуви… Мужчину делают манеры.

— Согласен. По-моему, манеры — это очень важно. Мужчин с хорошими манерами невольно… уважаешь. — Джеральд затянулся. — Но вы, Винченцо, и сами — человек деловой. — Он обвел рукой ресторанный зал. — И знаете, как одиноко бывает там, наверху.

Итальянец рассудительно кивнул:

— Я не могу набрать служащих. Люди, которых мне присылают, просто свиньи! Патлатые мужеложцы! Все как один. Надо выписать из дому, привезти сюда моих племянников. У вас на заводе хорошие люди, нет?

— О да. С рабочими мне повезло. Они, знаете ли, любят меня. Они смотрят на меня снизу вверх.

За столиком воцарилось дружелюбное молчание; посверкивали пустые бокалы на столе, дым от сигары смешивался с облачком сигаретного дыма. Джеральд посмотрел на счет и выложил на блюдце два фунта пятьдесят пять центов. Итальянец улыбнулся.

Джеральд вышел на перрон на станции Бишопс-Крофт. За его спиной отходил от станции безымянный поезд. Постепенно набирая скорость, поезд исчез за голыми коричневыми ветвями деревьев Теннерова леса, издав на прощание громкий гудок.

Он решил вернуться в тупик Стэнли пешком, прогуляться вдоль канала. Так он сэкономит деньги на автобус, и чем дольше он ни с кем не будет общаться, тем дольше сохранится чувство удовлетворения. Он передал контролеру корешок от своего билета и, перейдя тихий переулок, спустился на дорожку, идущую вдоль канала Гранд-Юнион.

Джеральд медленно брел по посыпанной гравием кромке берега, обходя рыбаков, склонившихся над удочками и термосами с кофе. Пар от их дыхания поднимался над темной, маслянистой водой. Он вспомнил, что в прошлом собирал старинные рыболовные катушки. Они тоже перешли в собственность банка — все, кроме ноттингемской, из красного дерева. Он подарил ее Памеле на годовщину свадьбы, и потому катушка выскользнула из хватки кредиторов.

Чтобы добраться до жилого квартала, надо было подняться на мост, а оттуда взобраться на холм. У моста, на краю бечевника, сидела девочка. Она болтала ногами в грязной воде и водила по поверхности воды сачком на бамбуковой рукоятке. Рядом с ней стояла банка из-под варенья. В банке плавали коричневые, испещренные пятнами колюшки. Когда Джеральд Дамсон проходил мимо, девочка подняла голову и улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Морской ангел!

Он остановился:

— Извини. Это ты мне?