Девушка без Бонда

А сама подумала: «А почему бы и нет? Почему я бежала все это время от выпивки, как черт от ладана? Вчерашнее вино у Димитриса пошло мне на пользу – я хоть что-то вспомнила… Может, новая порция спиртного опять раскрепостит мое подсознание и я еще что-то новенькое о себе узнаю?»

– Я всегда считал, что русские, наоборот, не привыкли отказываться от доброй рюмки. Они большие доки по части выпить чего-нибудь крепкого, – заметил Жиль.

– Фи, капитан, – откликнулся «простой матрос» Жан-Пьер. – От вашего высказывания за морскую милю несет неполиткорректностью, шовинизмом и вульгарным национализмом. Я считаю, что вы должны немедленно принести извинения красавице Ассоль – и в ее лице всему могучему русскому народу.

– Нет уж! – засмеялась представительница «могучего русского народа». – Давайте лучше я, чтобы подтвердить мнение шкипера, соглашусь выхлестать рюмку пресловутой узы.

– Ура, мы достигли консенсуса! – вскричал Жан-Пьер. Из двоих парней он определенно был симпатичнее. – Гораздо быстрее, чем в Европарламенте.

– Вы меня извините, – «Ассоль» бросила взгляд на француженку, – но мне кажется, вы спешите насчет консенсуса. Мадлен ведь пока еще не сказала своего слова.

– Мальчики знают, – хрипло расхохоталась девушка, – что насчет выпивки меня уговаривать не нужно. На подобные предложения я всегда отвечаю «да».

Подозвали официанта, и тот немедленно притащил двухсотграммовую бутылочку узы и ведерко со льдом.

Непонятно отчего, но «Ассоль» оказалось легко с французами – не то что с Димитрисом! – словно они были ее давними закадычными друзьями. Может, простота возникла оттого, что теплые отношения (она чувствовала это) царили между всей этой троицей? Или потому, что они были (в отличие от юного грека) примерно ее ровесниками? И никто из них (в отличие от надменного Зета) не мнил себя властителем мира и писаным красавцем?

* * *

Они просидели в кафе до пяти. За первой бутылочкой узы последовала вторая, потом – третья. Молочного цвета жидкость (каковой уза делалась, когда в нее добавляли лед) чудесным образом прочищала мозг, веселила и смывала огорчения. Плотной пищи в кондитерской не подавали, поэтому закусывали баклавой и пирожными. Хрупкая Мадлен налегала на сладкое больше всех.

И когда солнце уже садилось, а за столом началось настоящее братание, прозвучала фраза, которой новоявленная Ассоль интуитивно ждала.

– Поедем с нами путешествовать, – предложил ей симпатяга Жан-Пьер.

Мадлен откликнулась первая – ни тени неудовольствия не появилось на лице девушки:

– И правда! У нас есть лишняя, совершенно пустая каюта!

– Ты сама сказала, Ассоль, что живешь здесь чересчур долго! Неужели тебе не надоел этот остров?! Едем, едем, едем! – с энтузиазмом вскричал шкипер Жиль.

– Прямо сейчас! – поддержал Жан-Пьер. – По местам стоять, с якоря сниматься!!

Мысль сбежать с острова в компании с симпатичными французами оказалась вдруг настолько мила «Ассоли», что она ни секунды не стала ломаться:

– А что, я согласна!

– Решено! – воскликнул Жиль. – Мадлен, наша любимая маркитантка, давай: плати по счетам из нашей общей судовой кассы – и марш-марш на пристань!

– Господа! – попыталась дать задний ход русская. – Я боюсь показаться бес-такт-ной, но все мы сейчас немножко выпили…

– Чепуха! – отмахнулся Жан-Пьер. – В море дорожной полиции не бывает. В трубочку дышать никто не заставит.

– Не в том дело, – продолжила свою мысль девушка, – вы предс-ставьте себе другое: вы просыпаетесь завтра утром на своей яхте – и кого вы видите? Совершенно постороннего человека в лице меня! «Пфуф, – думаете вы, – да как она сюда попала? Да кто она такая? Не бросить ли нам ее за борт, на корм рыбам? Не вздернуть ли этого незаконно проникшего сюда зайца на рее?»

– Не бойся, – Мадлен, сидевшая рядом, обняла ее за плечи. – Наутро я всегда помню все, что происходило вечером. Я расскажу им, что мы, все трое, тебя радушно пригласили. У нас был конс-сенс-сус.

– Но в качестве кого вы берете меня на свою яхту?

– Хочешь – будешь матросом, – молвил Жиль.

– Хочешь – пассажиром, – дополнила француженка, – а хочешь – я уступлю тебе обязанности кока.

– Я не только это имею в виду, – шепнула «Ассоль» в ушко Мадлен, та кивнула (мол, понимаю), и тогда обе встали и отправились в туалет – посекретничать.

И Мадлен поведала ей: они, все трое (как ни странно сие звучит и как ни сложно было в это поверить!) – просто друзья.

– Да, я, конечно, попробовала, – как о само собой разумеющемся рассказала француженка, – переспать сначала с Жилем, а потом с Жан-Пьером, но, знаешь, не зацепило. Никого из нас. И мы решили остаться просто друзьями. По-моему, такая ситуация всех устраивает. Поэтому оба они свободны: что шкипер, что матрос. Дерзай, Ассоль! Да, кстати: они не гомики (хотя, может, тоже разик друг с другом побаловались) – а я не лесбиянка. Тут тебе бояться (или ловить) нечего.

– Что ж, спасибо за откровенность, – сказала русская.

Она начала стремительно трезветь. Ей требовалось срочно протрезветь.

– Значит, ты считаешь нормальным, если я поеду с вами?

– Почему нет?