Девушка без Бонда

Танин островок и вправду оказался крошечным. По береговой линии они с Марселлой обошли его меньше чем за полчаса. А потом девушка предложила служанке искупаться в океане. Они нашли крохотное укромное местечко – песчаный пляжик размером с комнату, с трех сторон огороженный растениями с большими глянцевыми листьями: как уж они назывались, Татьяна не знала, никогда не была сильна в ботанике.

– С удовольствием искупаюсь с тобой, – согласилась Марселла, – но раз уж мы решили здесь остановиться, стоит позаботиться об удобствах.

Кубинка достала из складок своего необъятного цветастого платья мобильник и по-арабски отдала строгим голосом указания. Через пять минут на пляжик явились двое безмолвных служителей. Один тащил пару шезлонгов, другой – две объемистые сумки и раскладной столик. Марселла отослала носильщиков, а через пять минут уже сервировала стол подле шезлонгов: фрукты, орешки, два бокала. Из сумки-холодильника явилась бутылка рома, а также лед и кола.

– Да ты меня никак споить собираешься? – со смехом спросила Таня.

– Конечно, собираюсь, – с достоинством кивнула негритянка. – У тебя сейчас неприятности. Ты не в ладах с собой. А когда выпьешь, жизнь уже не кажется такой жестокой. Тебе будет легче с нею примириться.

Таня не стала возражать. Вместо ответа сняла с себя одежки и бросилась купаться голышом – вряд ли кто-то мог ее тут увидеть. Вода оказалась гораздо солоней и теплей, чем в Средиземном море, однако все равно приятно освежила ее.

В океан полезла и Марселла. Несмотря на огромные размеры, тело кубинки показалось Садовниковой ладным и по-своему привлекательным.

После купания они укутались в полотенца. Таня улеглась на шезлонг, а Марселла принялась смешивать коктейли.

– «Мохито» и «Куба либре» – то, что надо, в такую-то жару…

А потом они пили, ели орешки и манго, купались, загорали, снова пили – и болтали обо всем на свете, совсем не как служанка с госпожой, а как две закадычные подружки.

– Я так волновалась за тебя… – со всей откровенностью слегка заплетающимся языком призналась Татьяна. – Когда узнала, что «Пилар» взорвалась… Я боялась, что ты, Марселлочка, тоже погибла…

– А я и погибла, – усмехнулась негритянка.

– Как это?!

– А так. Числюсь в списке погибших на яхте. Официально меня просто нет в живых.

– Да ты что?! – уставилась на служанку Садовникова.

– У меня нет ни документов, ничего. Меня не существует, – горестно улыбнулась кубинка.

– Бог ты мой… – на глаза Тани навернулись слезы. Утешая, она погладила спутницу по руке.

– Реально, – продолжила Марселла, – на «Пилар» погибли трое матросов. Ансар ими пожертвовал. Меня он заранее отослал сюда. Но ты же знаешь, наверно, уже успела почувствовать, – кубинка опасливо огляделась по сторонам и понизила голос, – для Ансара люди ничего не значат. И ничего не стоят. Поэтому мне все равно кажется, что я уже обречена. Да и ты тоже. По-моему, этот негодяй что-то готовит. Что-то очень подлое.

Татьяна впервые слышала из уст кубинки, обычно сверхосторожной и дипломатичной, слова недовольства своим хозяином, да еще столь резкие.

Девушка встала со своего шезлонга, осмотрелась вокруг. Солнце уже повернуло к западу. Ансар на свой остров так и не возвратился – катер на его причале не появился. И Таня поняла, что она должна рассказать Марселле обо всем.

Садовникова даже не колебалась: действительно ли нужно это делать? Не опасно ли брать Марселлу в наперсницы? Сознание, затуманенное коктейлями, разгоряченное тропиками, возмущенное рассказом кубинки, не стало высчитывать никаких шансов: предаст ли служанка? Проболтается? Или вдруг окажет помощь?

Таня, не размышляя о последствиях, тихо-тихо, полушепотом начала свой рассказ: прямо с того момента, как в далекой – ох, какой далекой! – осенней, холодной Москве она вдруг получила через официанта бумажную салфетку с написанным на ней одним-единственным словом «Пилар»…

Марселла слушала внимательно, сопереживала, в каких-то моментах ахала, иногда заливалась слезами… А в конце Таня рассказала и о захороненной термоядерной бомбе, и о людоедских планах Ансара: пусть погибнут Куба и Карибы – лишь бы смыть с лица Земли Флориду с Луизианой, погубить миллионы американцев, досадить Америке… Когда рассказ дошел до этой точки, чуткое лицо негритянки закаменело. Она сидела тихо-тихо, даже не переспрашивая. А когда Татьяна наконец закончила, кубинка разразилась отборной бранью в адрес Ансара – по-испански, и по-английски, и по-арабски, и даже с вкраплениями русских слов. Садовникова не ожидала такой реакции.

– Ты что? – почти испуганно спросила она.

– Что – я? – переспросила Марселла. – У меня в Майами сестра. И сыночек мой живет.

– Ой! У тебя есть сын? Правда? А я и не знала… Сколько ему?

– Скоро одиннадцать.

– Большой уже, – с оттенком зависти вздохнула Татьяна.

– Да… Значит, его Ансар тоже собирается погубить? И мою сестру? И племянников? Они ведь тоже во Флориде живут…

– Да. Ансар так решил, – кивнула Татьяна.