Девушка без имени

– Позволю вам самой сделать выводы. В мастерской скапливается все, что не приходится по вкусу галеристам. Эти прощелыги норовят забрать только то, что можно продать подороже, так что я вас уверяю: материала для анализа там будет предостаточно. Работы, правда, без цветков и романтики, так что могут не понравиться особенно чувствительным натурам в широкополых шляпах.

– Не такая уж моя натура чувствительная, – пробормотала девушка, и снова тень пробежала по ее лицу.

– Вам виднее. – Иван чуть ли не летел вперед со своей терракотовой незнакомкой, боясь спугнуть удачу. Везучий, что сказать.

Ирина, изящно переступая длинными ногами, цокает шпильками по недавно уложенной брусчатке. Не так давно всю Москву Златоглавую укатали этой брусчаткой. Безусые подростки рыдают и убирают ролики в дальний шкаф, да и на тонких шпильках по брусчатке идти нелегко. А девушка, словно лебедь, – плывет.

Лишь бы не передумала, мысленно умолял всевышнего Иван.

– Почему, интересно, мне видней? – спросила девушка. – Со стороны человека лучше видно. Вот вы, к примеру, несерьезны, как небезызвестная всем стрекоза, и это очень хорошо видно.

– Ничего себе! Хорошо, что еще лето! – рассмеялся Чемезов.

– Удивительно, но я вполне допускаю, что вы талантливы, – добавила Ирина.

– Вы мне льстите, моя Василиса Прекрасная… – Иван замолчал, в последний раз надеясь выбить из незнакомки хоть что-то.

– Вроде бы мы решили, что я – Премудрая? – хитро улыбнулась она. Затем она вздохнула и снова приподняла свою шляпку тонкой рукой. – Перестаньте сверлить меня этим взглядом.

– Каким взглядом? – притворно удивился Иван.

– Ладно. Хорошо, я сдаюсь! – Она остановилась. – Меня зовут Ирина. Вы, кажется, это пытаетесь у меня выспросить.

– Уже в десятый раз, – довольно кивнул Иван. – Ирина. Даже не знаю, верить ли вам. Вас правда зовут так?

– Думаете, я обманываю? – устало улыбнулась незнакомка. – Что ж, это не исключено. Но какая вам разница?

– «Что в имени тебе моем?» – пробормотал Иван, и девушка остановилась, посмотрела на него задумчивым взглядом. Растрепанный сероглазый блондин, цитирующий Пушкина и мечтающий написать ее портрет, – все это напоминало кадры из старого черно-белого фильма. Что угодно, но не реальную жизнь.

– Вы рисуете людей только после предъявления паспорта? Если так – его у меня нет. – Она пожала плечами и снова пошла вперед, хотя и понятия не имела, в правильном ли направлении идет.

И снова Иван Чемезов почувствовал эту необъяснимую странность, нелогичность во всем поведении девушки. Иван попытался всмотреться в ее лицо в поисках ответов на невысказанные вопросы.

О чем вы думаете, Ирина?

Этот вопрос будет мучить его очень, очень долго. Чужая голова – потемки. А уж эта копна каштановых волос, отдающая медью на солнечном свете, – тайна за семью печатями, и открывать их она не собиралась никому. Пока они шли к мастерской, Иван заметил, что Ирина, должно быть, очень устала, что идет она с трудом и что у нее при себе нет ни сумочки, ни телефона. По сути, ничего, кроме широкополой летней шляпки.

Уже потом, около мастерской, наблюдая за тем, как Ирина осторожно входит в арку старого особняка, Иван вдруг разгадал одну загадку, а именно – отчего же эта незнакомка все же согласилась пойти с ним. Догадка показалась Ивану абсурдной, но с каждым взглядом на Ирину он все больше убеждался в своей правоте.

В том, что ей, Ирине, просто некуда больше идти.

Глава 3

Мастерская Ивана Чемезова располагалась в тихом московском уголке, в районе Хитровки, что делало ее любимым местом «забредания» для многочисленных друзей, коллег, приятелей, сочувствующих, скучающих старых и молодых знакомых, а то и вовсе незнакомых людей. Ивану она досталась еще в наследство от отца, тому мастерская была выделена еще при Советском Союзе и занимала почти весь первый этаж целого подъезда. Иван просто обожал свою просторную мастерскую, предпочитал ее квартире на проспекте Вернадского, оставшейся при разводе жене и детям, а также загородному дому, формально принадлежавшему Ивану, на деле же используемому теми же женой и детьми для отдыха от городского шума и суеты.

Иван любил деревню, но любил он ее другую, подальше да позаброшеннее, с ледяной колодезной водицей, невысокими заборами-лыжами вокруг приземистых домов да множеством бесцеремонных котов, вылизывающих пуза на теплых завалинках. Охрана по периметру поселка и аккуратные асфальтовые дорожки, симметрично засаженные по бокам туями, навевали на Ивана грусть-тоску.

Так что, не считая его поездок на Алтай и в Карелию, большую часть времени после развода Иван Чемезов проводил в мастерской на Хитровке. Мастерская была, что и говорить, мечта художника. Высокие, больше трех метров, потолки, типичная особенность старинных домов. Хорошая площадь, большие окна на три стороны. Но по-настоящему огромные окна были в самой его мастерской – на юго-восток, так что естественного света более чем хватало. А что еще нужно скромному мастеру?