Девушка без имени

Наталья проскользнула мимо и вышла, не оглядываясь. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Иван оторвался от двери и посмотрел на Ирину, стоявшую в коридоре. Сейчас она уйдет.

– Она не купилась, – сказала Ирина и ухмыльнулась хитрой улыбкой.

Иван выдохнул с облегчением:

– Плевать.

– Вы все еще любите ее.

– Люблю, но странною любовью, – усмехнулся Иван. – Нет, пожалуй, уже не люблю. Просто после стольких лет… Это как отрезанная рука, Наталья у меня до сих пор болит. Фантомная боль. Не могу контролировать себя. Я не должен был…

– Да уж, не должны были, – согласилась Ирина.

– Вы не злитесь?

– Ужасно злюсь. С другой стороны, это не мое дело. Я могу от вас позвонить?

– Да, конечно! – обрадованно кивнул Ваня Чемезов. Поразительная какая-то принцесса. Не злится.

Ирина пошла к кабинету, где стоял стационарный телефон, но обернулась в дверях:

– Я не знала, что у вас есть дети.

– Да, двое, – улыбнулся он.

Ирина кивнула и исчезла за дверью.

Наталья подбежала к машине Ваньки Чемезова и со всей силы пнула ее колесо. Больше всего ей хотелось ворваться в мастерскую и выволочь оттуда эту сучку с каштановыми волосами, но она, конечно, не стала этого делать. Не потому, что боялась последствий. Плевать ей было на любые последствия, тем более это была бы далеко не первая модель Чемезова, которой досталось от ревнивой жены гения. Наталья вышла из дома бывшего мужа в глубокой задумчивости. Она вдруг почувствовала, что с ее Ванькой что-то случилось, что-то изменилось неуловимо на молекулярном уровне. Прав Сережа, прав. Что-то было не так с этой новой женщиной. И это было очень, очень нехорошо, что она попалась на пути именно сейчас.

Как раз тогда, когда Наталья решила, что их с Чемезовым развод был ошибкой. Когда она решила вернуть его себе.

Глава 9

Мария Николаевна Огарева стояла у дверей в квартиру, когда услышала телефонный звонок. И конечно же, ключи, такие массивные и заметные обычно, тут же потерялись, запрятавшись за потрепанным кошельком, за расческой и телефоном, между страниц взятой в библиотеке книги – «Записки…» Анненковой – да за пузатым очечником с драгоценными солнцезащитными очками с линзами. Проблемы со зрением у Марии Николаевны начались еще в юности, и теперь она и трех пальцев не могла разглядеть перед своим носом без очков. Дочиталась. И ведь совсем не старая же женщина. Книжный червь.

Но это не значит, что Мария Николаевна была слепой и не видела очевидных вещей.

Она с самого начала опасалась, что от Саши будут одни проблемы. Но не потому, что он был плохим человеком. Скорее, наоборот, в нем было слишком много намешано даров природы и любви. Высокий, широкоплечий парень с голубыми глазами, легкомысленный прожигатель безмятежной жизни, к тому же младшенький в семье, а это всегда налагает определенный отпечаток. Когда Саша улыбался своей открытой, беспечной улыбкой, он становился похож на юного Роберта Редфорда. Он любил Ирину, в этом тоже не было никаких сомнений.

Просто рядом с такими редко ночует счастье.

Мария Николаевна чуть не расплакалась, когда звонок за дверями стих. Не успела! Где эти чертовы ключи? Дернул черт выйти из дома. Надо было сидеть и ждать, и ничего страшного. Можно одно воскресенье и пропустить. Пережила бы, простилось бы ей. Ах, вот они, в наружном кармане. Старая дура, засунула ведь сама, чтобы не искать. Склероз, что ли?

Впрочем, не такая уж и старая. Совсем не старая. Как говорили в одном кино – в сорок пять жизнь только начинается. Марии Николаевне было сорок шесть, но чувствовала она себя в последнее время на все сто шесть. В последнюю неделю, если быть точной. До этого случались дни, когда ей хотелось петь и плясать хоть круглыми сутками. Когда родилась Ирина, Марии Николаевне только-только исполнилось двадцать. Юная скрипачка, студентка консерватории, практикантка, и Станислав Огарев – уже довольно известный к тому времени музыкант, дирижер, теплый, бархатный баритон. Разница в восемнадцать лет тогда казалась ничтожной. Счастье для фортепьяно с оркестром. Тягучие, сонные утренние часы под бормотание новостей. Стас в своем кресле, со своим кофе в руках. Иринка у него на коленях, и вьет из него веревки, и добивается от восторженного отца всего, чего только пожелает. Зеленоглазая принцесса.

Отец возвращался с концертов затемно, всегда поздно, и всегда настаивал на том, чтобы Маша не ждала его и обязательно вовремя ложилась спать.

– Будешь беспокоиться и нервничать – появятся ранние морщины. Я тебе потом за пластического хирурга платить не буду, так и станешь ходить как шарпей, – угрожал он с притворной суровостью.