Девушка без имени

– Обними меня, – попросила Ирина, и тогда Иван прижал ее к своей груди – горячий, большой, сильный, как медведь. От него исходил завораживающий мужской запах, острый, пряный, с нотками ароматного табака и абрикосового геля для душа. Ирина уткнулась носом в самый центр его груди, закрыла глаза и вдохнула этот запах, который так нравился ей, так возбуждал. Это было так странно, после всех этих тягуче-мучительных одиноких ночей, просто стоять обнаженной по пояс перед мужчиной, который тебе нравится, которому хотелось позволить куда больше. Позволить все.

От этого осознания собственной наготы Ирина загоралась еще больше, и краснела, и смущалась, и ждала продолжения.

– Стой, не шевелись! – попросил Иван, а сам опустился перед Ириной на колени. Дрожащими пальцами он расстегнул пуговицу на ее светлых тонких джинсах, потянул за молнию, которая без сопротивления поползла вниз.

– Я могу упасть, – предупредила Ирина. – Я ни в чем не уверена.

– Я тебя поймаю, – пообещал Иван, положив руки ей на талию. Он подцепил джинсы за талию и потянул вниз. Джинсы медленно, словно сопротивляясь, все же заскользили, и с каждым миллиметром наготы возбуждение только нарастало, пока наконец не стало непереносимо. Ирина стояла посреди мастерской в одних только трусиках, ее дыхание сбилось, а губы искали поцелуев. Головокружительное падение. Иван подскочил, подхватил Иру и прижал к себе, поцеловав в губы. Поцелуй был долгим, опьяняюще глубоким и страстным. В нем можно было раствориться, забыться. Ирина откинулась назад, уверенная в том, что Иван удержит ее, она запрокинула голову и отдала свои губы на растерзание, словно они теперь были и не ее вовсе, а принадлежали этому неудержимому мужчине напротив. Не прерывая поцелуя ни на секунду, Иван запустил ладонь ей в трусики. Последний барьер, теплая нежность, доверчиво отданная ему, чтобы доставлять наслаждение. Ирина позволила стянуть с нее все.

– Тебе не холодно? – спросил Иван, заглянув с беспокойством в ее ошалевшие глаза.

– Мне сейчас не до этого, – прошептала она. – Я вся горю. Я нравлюсь тебе? Чего бы ты хотел, заняться со мной сексом или нарисовать меня такой?

Вместо ответа Иван подхватил обнаженную Ирину на руки, сделал несколько шагов в сторону большого тяжелого стола, накрытого скатертью. Не так давно Ирина сидела за этим столом и рисовала какую-то ерунду, а теперь она сама была как картина. Иван нежно, осторожно уложил ее на стол, сбросил с себя брюки и ухватился за Ирины лодыжки. Ее длинные, стройные ноги взметнулись вверх, он ласково, но настойчиво раздвинул их и положил себе на плечи.

– Ого, – улыбнулась Ирина. – Вот это да. Да ты непрост!

– Ты еще так много обо мне не знаешь! – воскликнул он, улыбаясь той горячей, полной обещаний улыбкой мужчины, готового взять тебя в самый первый раз. Всего через несколько мгновений оно случится, и это объединит вас и соединит – раз и навсегда. Ее тело непроизвольно подалось вперед, раскрываясь в полной беззащитности перед обнаженным и возбужденным мужчиной. Ирина вцепилась в края стола пальцами и замерла, позволяя случиться тому, чего она так хотела. Он вошел в нее одним рывком, жадно, глубоко, не экономя на ощущениях. Ира вскрикнула, но продолжала лежать без движения, не сводя взгляда с сияющего лица Ивана, позволяя ему задавать ритм, силу и глубину, на которую они оба погрузились. Она молчала, пока что-то темное, бархатное, не поддающееся никакому контролю не захватило над ней власть. И тогда уж она кричала и кусала пальцы, чтобы не улететь слишком далеко, и просила о чем-то, подаваясь навстречу, и встречала, как дорогого гостя…

Иван не обманул. Они уснули только к утру в его постели, и когда он слишком сильно сжимал Ирину в объятиях, она невольно стонала от легкой, но такой приятной боли в теле, которая бывает у женщин после целой ночи любви. И целой ночи забвения.

Глава 17

Это не навсегда. Это может кончиться в любую минуту. Иван смотрел на безмятежно спящую Ирину, на то, как изящно выбивается ее обнаженное плечо из-под белой простыни, и мысль о том, как бренно все, придавало происходящему особую остроту. Все тайное рано или поздно становится явным, и его чувство, такое ненужное и нелогичное, уже больше не было для него сюрпризом.

Он влюбился.

Зачем-то влюбился в женщину с нежным изгибом шеи, с длинными ногами и целой кладовой скелетов и тайн. Они лежали на его кровати, как на необитаемом острове, на обломках, оставшихся от кораблекрушения, и теперь просто смотрели в потолок и тяжело дышали, и не хотели заглядывать в будущее даже на один шаг вперед.

Будущее не несет ничего хорошего.