Девушка без репутации (СИ)

Под рассказ об отце Лайона, девушка успела просмотреть книги на первой полке и отложить одну, с многообещающим названием — «Землеописание сопредельных земель». Должно быть, география соседних стран. Пригодится.

— … это в более старшем возрасте он начал стихи писать. — донеслось до слуха.

Разговор следовало слегка поддержать. Пусть старушка не чувствует себя обделенной вниманием. Несколько дней можно и перетерпеть. Поэтому Алесия со всей искренностью произнесла:

— В самом деле?

— И еще как!

Если верить словам пожилой женщины, Аллан из активного ребенка постепенно вырос в мечтательного юношу. Писал стихи, любил музыку, выбирался за пределы замка погулять под луной. К этим его чудачествам старые господа относились снисходительно, предпочитая муштровать Осберта — как наследника. А младшего сына просто любили.

Слушая вполуха, Алесия отложила «Землеописание величайшего из королевств» (кто бы сомневался, что речь о новой родине). «Династии и монархи». «Словоизмышление об основах законопорядка со времен Гартиха мудрого» — тут даже у внутреннего голоса заплелся язык. И, внезапно, в руки попала книжица, обтянутая розовой кожей с золотым тиснением по краям — «Поучения и манеры для дев из юных семей».

Не удержавшись, девушка пролистала несколько желтых страниц. Эмми тоже отвлеклась от воспоминаний и проявила интерес.

— Ох-ты! — выдохнула она. — Я уж и подзабыла про нее. Это же твоя любимая книга. Помнишь, ты ни на миг с ней не расставалась? И даже в руки никому не позволяла брать.

— Помню. — слукавила Алес.

После подобного заявления, книга стала ценнее вдвойне. Любопытно, почему ее так любила предшественница? Только ли из-за описания манер? Или, есть какой-то секрет… Надо бы просмотреть ее на предмет пометок и записок. Но, разумеется, не при старушке.

— Ох, Эмми. Я сегодня так устала. — пожаловалась она. — Как думаешь, может мне стоит пораньше лечь?

Вечер только начинался, однако нянюшка забеспокоилась и развила столь бурную деятельность, которую сложно было ожидать от дамы ее возраста. Попавшая под руку служанка тут же отправилась греть молоко. Другая — взбивать помягче постель.

Даже Лайон примчался из своего кабинета.

— Тебе нехорошо?

— Просто легкая слабость, к утру пройдет.

Во взгляде молодого графа мелькнула обеспокоенность. У Алесии шевельнулась совесть. Если бы знала, что старушка так всех всполошит, молчала бы в тряпочку и ждала бы ночи. Ей всего-то и хотелось — на время остаться одной. А теперь, такое счастье, похоже не светит.

Она не ошиблась.

Эмми не просто уложила «деточку» в постель, но и сама пристроилась на табуретке, пообещав, что просидит рядом с «голубкой» всю ночь. Алесии хотелось шипеть и ругаться, но приходилось терпеть. Лайон заглядывал каждые полчаса, так что вместо желаемого уединения получился проходной двор.

Благо, хоть книгу не отобрали и теперь она мирно покоилась под подушкой. Мрачно глядя на задернутые шторы, сквозь которые пробивался желтоватый свет, и прислушиваясь к бормотанию няньки, Алес очень надеялась, что эти мучения стоят того. И если окажется, что в книге ничего кроме наставлений нет, то будет очень и очень обидно.

* * *

Старушку удалось спровадить только ближе к полуночи. Правда пришлось пригрозить, что иначе «деточка» вообще спать не будет. Вдруг нянюшка задремлет и упадет со своей табуретки? Нет, постелить дорогой нянюшке на полу никак нельзя. И перетащить из гостиной кресло, для удобства, тоже.

Покряхтев и повздыхав, Эмми наконец убралась к себе. Захватив, заодно, свечу. Пришлось пройти босыми ногами до стены, и вынуть из подсвечника огарок. Света от него было немного, но все же лучше, чем ничего.

Как же в этом мире не хватает старых добрых фонариков, где достаточно нажать кнопку. Не пришлось бы тогда скрести железкой по шершавому камню, рискуя подпалить одеяло.

Вынув из-под подушки розовую книжку, Алесия устроилась поудобнее и принялась методично перелистывать страницы. Кое-что интересное ей попалось минут через пять. Тонкий листок бумаги с ровными строчками пожелтевших чернил.

«Вы можете считать это дерзостью, госпожа. Но после знакомства с вами, мое бедное сердце не знает покоя. И, похоже, не будет знать уже никогда…»

И все. Даже никакой подписи. На всякий случай, Алес осмотрела лист с обеих сторон. По бокам он был чуть-чуть замят, словно его частенько доставали и перечитывали. А потом снова втискивали к самым основаниям страниц, чтобы ненароком не выпал.

Девушка почесала переносицу. Мог ли это написать Карис? Вполне. И предшественницу легко понять — мило, романтично, чего еще желать в шестнадцать лет? Но ведь одной запиской дело явно не ограничилось, если дошло до свадьбы?

Она продолжила поиски, чтобы через несколько страниц обнаружить еще один лист. Здесь текста оказалось чуть больше.