Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

По мере разговора Кавазашвили успокоилась, стала даже чуточку кокетничать. Теперь можно было приступать к серьезным вопросам. Бирюков отыскал в материалах следствия расписку о получении от Теплоухова пяти миллионов. Показав ее Нино, попросил:

— Посмотри внимательно. Это твой почерк?

Реакция Кавазашвили была странной. Будто удивившись, она тут же усмехнулась и ответила флегматично:

— По глупости написала. Могла бы и не писать. Эти деньги Теплоухов дал мне без возврата.

— Объясни подробнее.

— Когда Вика стала меня сговаривать поступить в медучилище, я сказала, что родители категорически отказались финансировать мою учебу и заставляют устраиваться на работу. Она говорит: «Попроси денег у Теплоухова. Николай Валентинович — добрый дядька, не откажет. Откроешь в Сбербанке депозитный счет и будешь жить на проценты». Мне это предложение понравилось. На всякий случай сочинили с Викой расписку на пять миллионов, рассчитывая, что, если такую сумму Теплоухов пожалеет, то хотя бы миллиончик даст. При последней встрече с Николаем Валентиновичем я завела жалостливый разговор, мол, Алене Волосюк вы, можно сказать, ни за что каждый месяц платите хорошую зарплату. Я же от вас никогда копейки не брала, только перед импортными шмотками иногда не могла устоять. Сейчас хочу учиться, а денег нет. Одолжите разовую спонсорскую помощь — век буду благодарить. Он спрашивает: «Сколько для полного счастья надо?» Молча подала ему расписку. Прочитал, засмеялся: «Своим умом такой документ состряпала?» — «Подруга помогла». — «О, святая простота! Тебе невозможно отказать!» Открыл сейф и с улыбочкой положил на стол упакованную сотню пятидесятитысячных кредиток. Мне бы с этой пачкой и ненужную расписку забрать, а я, дура, на радостях сгребла деньги, чмокнула Теплоухова в щеку и убежала. Больше мы с ним не виделись.

— Зачем же ты говорила сотруднику угрозыска, будто родители тебя финансировали? — спросил Бирюков.

Кавазашвили пожала плечами:

— Не знаю. Со школьных лет привыкла выкручиваться. Да, откровенно сказать, еще и испугалась, что из-за этих денег мне привяжут смерть Теплоухова.

— Вика Солнышкина вместе с тобой расписку писала?

— Какую?

— О том, что тоже получила от Теплоухова пять миллионов.

— Да вы что?! — удивилась Нино. — Ничего она от Николая Валентиновича не получала. Вика всего лишь написала образец расписки со своей фамилией, а я переписала и вместо Викиной свою фамилию поставила.

— Без образца не могла написать?

— С грамматикой у меня плохо. Привыкла в школе у Вики сочинения списывать. Ну и попросила, чтобы она черновик набросала.

— Каким образом этот черновик попал к Теплоухову?

— Никаким. Вика себе его забрала.

Бирюков показал ксерокопию расписки Солнышкиной:

— А это что?..

Кавазашвили долго вглядывалась в текст. Ответила растерянно:

— Не знаю. В черновике Вика не расписывалась, а тут подпись стоит.

— Но ведь пять миллионов она где-то взяла…

— Ну, взяла.

— Где? У кого?

— Не знаю. На эту тему мы с ней не говорили.

— Почему же сотруднику угрозыска ты сказала, будто у Черемисина она одолжила эту сумму?

— Черемисин давно на Вику глаз положил, подмасливался к ней. Вот мне и подумалось, что она у Ярослава могла, перехватить деньги, как я у Теплоухова.

— Говорят, Теплоухов на Вику тоже засматривался…

— Врут. Николай Валентинович с девственницами не связывался. Считал их малолетками, за развращение которых могут быть большие неприятности.

— Перед тем, как Вика попыталась кончить жизнь, какой у вас разговор был?

— Вчера, что ли?

— Да.

— Вика весь день промолчала. Не в настроении была. Вечером долго в окно смотрела. Потом достала из моего чемодана портативный магнитофон и поставила кассету про девчонку-хулиганку. Там есть куплет:

«Вернись домой», — мамаша мне шептала.Орал отец: «Ты, девка, без ума!»,А я своим кормильцам отвечала:«Мой дом родимый — женская тюрьма».

После этого куплета Вика выключила песню и говорит: «Зря я не послушалась Алену. Надо было в прошлом году отравить Азера. Сейчас бы не прятались мы с тобой». — «Ты совсем чокнулась? — говорю. — В „дом родимый“ захотела?» Вика вздохнула: «Ничего страшного. Отсидела бы, как в монастыре». — «Женская тюрьма — не монастырь. В ней порядки развратнее, чем в публичном доме». — «Откуда ты знаешь?» — «Девки, которые там побывали, рассказывали». — «Тогда надо было мне самой отравиться». — «Не балдей! Выкинь Азера из головы. Сюда он не приедет». — «Теплоухов же приехал». — «Ну это вообще какое-то чудо, а чудеса часто не повторяются»… — Кавазашвили робко взглянула на Бирюкова. — Вот, можно сказать, и весь разговор.

— Неужели у вас с Викой даже предположения нет, к кому и ради чего Теплоухов сюда приезжал? — настойчиво спросил Бирюков.

Нино вроде бы хотела перекреститься, но передумала:

— Ей-Богу, нет.

— И о том, как Николай Валентинович попал в дом, ничего не знаете?

— Совершенно.

— Сколько у Вики было ключей от внутреннего замка?

Кавазашвили опустила глаза:

— Кажется, два.

— И оба она потеряла?