Девушка из Англии

– Должен сказать, Сибрук, твоя сестра сегодня вечером выглядит восхитительно. Ты согласен? – (Даниэль посмотрел на Джоан так, словно не замечал ее раньше, и улыбнулся, а Рори положил ладонь поверх ее руки, лежавшей на скатерти. Защищая ее, как она догадалась, или заявляя свои права.) – Самая восхитительная девушка за столом, – добавил Чарли, и Джоан потребовалась пара секунд, чтобы сообразить: за их длинным столом она была единственной женщиной.

Они пили, ели, смеялись, говорили о войне и о доме. Джоан подробно расспрашивала Чарли, стараясь как можно больше узнать о его семье, о странах, в которых он побывал, о том, как часто ему удается видеть отца.

– Хотите, я покажу его недавнюю фотографию? – спросил Чарли в какой-то момент разговора. Он вынул маленькую карточку из бумажника, лежавшего в кармане рубашки, и передал ей. Джоан вгляделась в черно-белое изображение. Чарли стоял, выпятив грудь колесом, рядом с худым пожилым мужчиной, в темных глазах которого застыло настороженное выражение. Его узкое лицо с острым носом имело что-то общее с лисьей мордочкой. Оставшиеся волосы были жидкие и седые, он казался высоким несмотря на то, что сильно сутулился. В форме рта и в уголках глаз ей почудилось нечто такое, отчего их выражение казалось печальным. – Снимок сделан в прошлом году, когда я приезжал домой в отпуск, – пояснил Чарли. – Папа, к огромному своему огорчению, в последнее время почти не путешествует. Проклинает старые кости, которые совсем вышли из строя.

– Этот снимок сильно отличается от фотографий, которые я знаю. От тех, что опубликованы в книгах, – проговорила Джоан. Она всегда представляла старшего Эллиота прямым и сильным, с густыми темными волосами и бородой, которая, когда он был в рубашке или саронге[90], с винтовкой через плечо и в куфии, делала его похожим на одного из арабов, с которыми он путешествовал. Потрескавшиеся губы, лоснящаяся кожа и горящие задумчивые глаза. Было грустно видеть, как романтический герой прошлого теперь превратился в старика с печальным лицом. Почувствовав острый укол жалости, она подумала о его четырех погибших сыновьях. – Ему, наверное, было приятно узнать, что вы едете в Оман. В страну его триумфа, – предположила Джоан.

Чарли забрал у нее фотографию и слегка нахмурился.

– Вы так считаете? – проговорил он.

– Мод Викери скоро появится на обеде в представительстве.

– Вот как? – спросил Рори.

– Да, прости, что не сказала тебе этого раньше. Но мне еще нужно поговорить с Робертом и Мэриан и все устроить. Вы бы хотели познакомиться с ней? – спросила она у Чарли.

Он улыбнулся, раздумывая.

– Встретиться с бывшей соперницей отца, так?

– Теперь это дело прошлое. Она немощна и временами немного рассеянна. С крутым норовом, но довольно милая, правда. Что вы на это скажете? Думаю, ей будет интересно познакомиться с вами.

– Что ж, мой старик сойдет с ума. Он ведь даже не знает, что она здесь. А если и догадывается, то не обмолвился об этом ни единым словечком.

– Так вы приедете? – спросила она.

Чарли закурил сигарету, наклонился вперед, облокотился на стол и улыбнулся с таким выражением, что ей стало боязно, не видит ли их Рори.

– Если вы готовы взять на себя все эти хлопоты ради того, чтобы я пообедал с вами, Джоан, то я, конечно, приеду.

Когда со столов убрали остатки еды, Джоан отвела Даниэля в сторону. От мысли о том, что брат возвращается в горы, сердце у нее начинало замирать, как при падении самолета в воздушную яму.

– Я пишу письмо маме, – сказала она. Лицо Даниэля сразу застыло и напряглось, и на Джоан накатила волна отчаяния. Но она решила не сдаваться. – Не мог бы ты приписать хотя бы несколько слов? Только одну или две строки? Пожалуйста!

– Джоан, будь добра, оставь меня в покое. Ты ничего не знаешь. И ты не стала главой семьи после смерти папы.

Он произнес это без злобы, но сказанное все-таки уязвило ее.

– Я не пытаюсь быть главой семьи. Я просто хочу все исправить. Кто на самом деле

ее глава? Думаю, такого человека у нас больше нет. Собственно, и семьей-то мы себя по-настоящему больше не ощущаем. И ты прав, я, конечно, ничего не знаю, и это очень тягостно. Но я не могу выносить того, что вы двое теперь живете в разных мирах! От этого возникает чувство, будто… будто наша семья разваливается на части. Будто папа был единственным звеном, которое удерживало нас вместе.

– Что ж, может, он им и был, – проговорил Даниэль, хмуро отводя глаза.

Джоан задумалась, пытаясь облечь свои опасения в слова.

– Дэн, что, если ты не вернешься? – спросила она тихо. От этого у нее на глазах появились слезы. – Ты собираешься отправиться в эти ужасные горы, где полно снайперов и мин… Что, если тебя убьют?

– Джоан…

– Что, если твоими последними словами, сказанными маме, окажутся те, которые ты произнес, в гневе выбегая из ее комнаты? Разве ты хочешь этого?

– А как насчет ее последних слов, адресованных мне? – прошептал он яростно. Дрожь пробежала по всему его телу.