Девушка из его прошлого

Внезапно я снова перенеслась в среднюю школу, и меня охватил ужас, которого я не испытывала уже много лет. Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое, и задрожала, когда мои глаза наполнились слезами. Капли пота выступили на лбу, а воздух под одеялом заканчивался. Теперь я никак не могла показать свое лицо.

– Почему бы вам, девчонки, не пойти без меня, – сказала Дженис. – Мне нужно нагнать с домашкой.

– Господи, да ты просто мечта, а не соседка, – ответила одна из девушек.

– Забудь о ней, – сказала другая. – Она не твоя забота.

– Я не против за ней присмотреть. Кроме того, это все равно что пнуть щенка. – Дженис произнесла это тихо, но я услышала.

Тихий щелчок двери возвестил об их уходе, и я вылезла из-под одеяла и жадно начала глотать воздух.

– Зачем кому-то вообще пинать щенка?

– Незачем.

– Тогда почему ты так говоришь?

– Это всего лишь выражение.

Я вытерла щеки тыльной стороной ладони. Чем усерднее я пыталась остановить поток слез, тем быстрее они падали. Некоторое время мы обе молчали, и слышалось только мое сопение, пока я пыталась взять себя в руки. От дальнейшего унижения меня спас телефонный звонок, и Дженис поднялась, чтобы ответить.

– Привет. Да, это Дженис, – услышала я ее голос.

Затем она вытянула шнур до предела, чтобы взять телефон в коридор и поговорить с кем-то наедине, чтобы я не слышала. Через несколько минут она вернулась, повесила трубку и опять села на край моей кровати.

– Иногда я скучаю по своей старой комнате. У меня шестеро братьев, но я поздний ребенок, и сейчас они все разъехались. Но я помню, как это было, когда мы все жили вместе. Они сводили меня с ума. Трудно не иметь места, где можно побыть одной.

Я не произнесла ни слова, и все же Дженис, казалось, точно знала, о чем я думаю и что чувствую. Как же ей это удалось?

– На улице так жарко. Я подумывала сходить в столовку студенческого союза выпить лимонаду. Почему бы тебе не пойти со мной?

Я не хотела этого делать. Мои родители обещали, что приедут утром, чтобы забрать меня из этого кошмара, и я хотела снова залезть под одеяло и отсчитывать минуты до их появления. Но какая-то часть моего мозга понимала, какое одолжение Дженис мне делает, поэтому я сказала:

– О’кей.

Пока мы шли к зданию студенческого союза, Дженис указала на ветеринарную клинику:

– Я слышала, там нужны добровольцы. Тебе стоит пойти и поговорить с ними. Вероятно, им не помешают люди, которые были бы добры к животным.

Я кивнула, но у меня не хватило смелости сказать ей, что утром меня здесь не будет.

Пока мы стояли в очереди за лимонадом, я заметила шахматные доски. По меньшей мере пятнадцать досок лежали на сдвинутых столах, и на них выстроились фигуры в ожидании партий. За столами сидели студенты, разговаривая и смеясь перед началом игры.

Должно быть, я уставилась на них во все глаза, потому что Дженис спросила:

– Ты играешь?

– Да.

– Пойдем посмотрим.

– Я не хочу.

– Пошли.

Она протянула мне лимонад, и я последовала за ней к студенту явно старше нас, стоявшему возле одной из шахматных досок.

– Что у вас тут? Моя подруга играет в шахматы, и ей интересно.

– Здесь собирается шахматный клуб, – сказал парень, глядя на меня. – Меня зовут Роб. Мы здесь каждое воскресенье с шести до восьми. Как тебя зовут?

Дженис толкнула меня локтем, и я сказала:

– Анника.

Тогда он повернулся к парню справа.

– Это Эрик. Он тоже новенький. Если ты останешься, у нас будет четное число, и все смогут играть.

– Ей бы очень хотелось, – вмешалась Дженис.

Я смотрела куда-то вдаль, поэтому Дженис встала в поле моего зрения, чтобы посмотреть мне в глаза, отчего мне стало очень не по себе.

– Я вернусь в восемь, чтобы тебя забрать. Я подойду прямо сюда, к этому столу, и мы вместе пойдем домой.

– О’кей.

Я села напротив Эрика, и от того, чтобы в ужасе убежать, меня удержало только то, что он сделал первый ход. Инстинкт взял верх, и пока я формулировала свою стратегию и мы играли, то забыла, как сильно ненавижу колледж и как глупо себя чувствую, пытаясь делать то, что естественно для всех остальных. Все свои разочарования и обиды я выплеснула в партию, и я играла жестко. Эрик оказался достойным противником, и к тому времени, когда я уступила ему победу, хотя и дралась до последнего, я снова почти почувствовала себя нормальным человеком. Впервые с тех пор, как я приехала в кампус, я не чувствовала себя такой уж неуместной.

– Отличная партия, – сказал Эрик.

– Так и было, – ответила я едва слышным шепотом.

Роб протянул мне листок с информацией о клубе.

– Тогда приходи сюда в следующее воскресенье.

Я кивнула и взяла листовку, а ровно в восемь часов пришла Дженис, чтобы проводить меня в общежитие. Так один из худших дней моей жизни стал одним из лучших. Впервые за долгое время незнакомые люди проявили ко мне доброту, и я осмелилась надеяться, что однажды мы с Дженис станем настоящими подругами. Благодаря счастливому открытию шахматного клуба у меня появилась отдушина и причина остаться.

Позже в тот же вечер, когда Дженис пошла в холл заниматься, я позвонила родителям и сказала, чтобы они не приезжали.