Девушка из каюты № 10

Я протерла глаза, потянулась, чтобы размять затекшую шею и плечи, вылезла из кровати и пошла на кухню. Пока варился кофе, я приняла лекарства и поискала в аптечке в ванной какое-нибудь обезболивающее. Нашла ибупрофен и парацетамол и еще какой-то пластиковый флакончик коричневого цвета – Джуду выписали это средство, когда он вывихнул колено на футболе. Я сняла с флакона защитную крышку от детей и посмотрела на таблетки внутри. Огромные, наполовину красные, наполовину белые, выглядят серьезно.

В общем, я струсила и вместо этого взяла две таблетки из упаковки ибупрофена и одну – быстродействующего парацетамола. Запила их глотком кофе – черного, молока в пустом холодильнике не нашлось – и, потягивая оставшийся в кружке напиток, думала о прошлой ночи, о моих глупых поступках, о том, что сказал Джуд…

Он меня поразил. Нет, даже не поразил, а шокировал. Мы никогда не говорили о его долгосрочных планах, но я знала, как он скучает по своим друзьям в Штатах, по маме и младшему брату, с которыми я даже не знакома. И его решение… Так будет лучше для него? Или для нас?

В кофеварке осталось еще полчашки кофе, я вылила его в другую чашку и осторожно отнесла в спальню.

Джуд растянулся поперек кровати, словно и упал на постель в этой позе. В кино люди выглядят во сне очень умиротворенно – только не Джуд. Разбитые губы были прикрыты закинутой вверх рукой, а если прибавить к этому заостренный нос и нахмуренные брови, то он становился похож на сердитого ястреба, которого подстрелили в полете.

Я аккуратно поставила чашку на прикроватный столик и прилегла на подушку рядом с ним, поцеловала в затылок, теплый и невероятно мягкий.

Джуд шевельнулся во сне, приобнял меня своей длинной загорелой рукой и открыл глаза. Обычно они были орехового цвета, но сейчас казались намного темнее.

– Доброе утро, – прошептала я.

– Доброе.

Он сморщился от зевка, а потом притянул меня к себе. Я отпрянула, думая о предстоящем пути – сначала до вокзала, там на поезд, затем на такси до порта Халл, – однако тело словно растаяло, и я свернулась рядом. Мы лежали, глядя друг другу в глаза, и я осторожно коснулась пластыря на его губе.

– Как думаешь, зуб приживется?

– Не знаю. Надеюсь, ведь в понедельник мне лететь в Москву, не хочется терять там время на стоматологов.

Я промолчала. Джуд закрыл глаза и потянулся, хрустнули суставы. Он перекатился на бок и нежно накрыл рукой мою грудь.

– Джуд… – В моем голосе слышалось и желание, и раздражение.

– Что?

– Не могу. Мне пора.

– Так иди.

– Не надо. Прекрати.

– «Не надо, прекрати»? Или «не надо прекращать»? – криво улыбнулся он.

– И то и другое. Ты знаешь, о чем я. – Я поднялась и покачала головой, о чем сразу же пожалела. Было больно.

– Как щека? – спросил Джуд.

– Нормально. – Я дотронулась до нее рукой. Опухшая, но уже не так сильно.

Джуд с тревогой посмотрел на меня и коснулся припухшей щеки. Я, сама того не желая, отпрянула.

– Не надо было мне уезжать, – сказал он.

– Ну а ты уехал, – бросила я. Вышло куда резче, чем хотелось. – Тебя вечно нет рядом.

Он приподнялся на локтях и удивленно посмотрел на меня – еще сонный, на лице следы от подушки.

– Какого…

– Ты меня слышал. – Знаю, в моих словах было мало разумного, но они все равно вырвались наружу. – Какое у нас будущее, Джуд? Даже если я перееду сюда, что дальше? Буду сидеть и ждать тебя, как Пенелопа Одиссея, и поддерживать огонь в семейном очаге, пока ты пьешь скотч в каком-нибудь русском баре вместе с другими зарубежными корреспондентами?

– Ты чего?

Я покачала головой, слезла с кровати и стала натягивать одежду, которую раскидала по полу спальни, когда мы вернулись из больницы.

– Просто устала. – Это еще мягко сказано. За последние три ночи я спала часа два, не больше. – Знаешь, к чему все идет? Нам трудно даже вдвоем, и я точно не хочу стать женой, которая сидит дома и воспитывает ребенка, пытаясь справиться с послеродовой депрессией, пока ты сидишь под обстрелом в самых адских точках Северного полушария.

– Судя по недавним событиям, опасности посерьезнее поджидают меня даже в собственной квартире. – Заметив мою реакцию, Джуд поспешил добавить: – Прости, дурацкая шутка. Я знаю, что это вышло случайно.

Я накинула на плечи пальто, которое еще не просохло, и взяла свою сумку.

– Пока, Джуд.

– Пока? В каком смысле «пока»?

– В каком хочешь.

– Я хочу, чтобы ты перестала устраивать сцены и переехала ко мне. Я люблю тебя, Ло!

Его слова поразили меня. Я остановилась в дверях, усталость, будто висевшая грузом на шее, тянула меня вниз.

Руки в латексных перчатках, смех…

– Ло? – неуверенно позвал меня Джуд.

– Я не могу, – отвернувшись, ответила я. Не знаю, что именно я имела в виду: не могу уйти, не могу остаться, не могу вести этот разговор, эту жизнь… – Просто… мне пора идти.

– Значит, все зря? – В его голосе послышались сердитые нотки. – Хочешь сказать, я зря отказался от той работы?

– Я тебя об этом не просила. – Мой голос дрожал. – Не просила, так что не вини меня. – Я повесила сумку на плечо и направилась к выходу.