Девушка из прошлого

Секунду посмотрев на отчет, она смачно выругалась – во второй раз в жизни.

А потом Кайла пошла в спальню и сняла испачканную пижаму. Посмотрев на пятна на пижаме, она подумала, что ее лучше выбросить вслед за финансовым отчетом.

Она приняла душ, слегка накрасилась и надела любимую белую юбку и большую белую шляпу, в которой совсем недавно чувствовала себя независимой, беззаботной и утонченной. Она поцеловала Бастигала на прощание, зная, что ей будет трудно снова усадить его в корзину, чтобы взять с собой, вышла из дому и выкатила из сарая велосипед.

Она поехала в центр города.

Кайла чувствовала, как в ее душе возрождается любовь к Блоссом-Вели. Августовское солнце было уже не таким жарким. Листья на деревьях скоро пожелтеют, а потом опадут, в городе станет меньше народу.

Поставив велосипед у стойки кафе-мороженого «Молочные берега», Кайла пристально посмотрела на здание. Навес был старым, а петунии в горшках начинали засыхать.

Тем не менее Кайлу это не смутило. В конце концов, в здании придется сделать только косметический ремонт. Глубоко вздохнув, она расправила плечи и открыла дверь.

Легкая дверь скрипнула, и колокольчик над ней приглушенно звякнул. Кайла вошла внутрь. В кафе было темнее и прохладнее, чем на улице.

В помещении хорошо пахло. За прилавком стояла невысокая старушка, которая лучезарно ей улыбнулась. Она напомнила Кайле ее обожаемую бабушку.

В кафе было не так людно, как обычно бывает в заведениях летом. Кайла была уверена, что об этом сказано в отчете.

Но одного в финансовом отчете точно не было. За одним из круглых столов, на стульях из кованого железа с изогнутыми спинками и круглыми красными виниловыми сиденьями, располагалась молодая семья из трех человек. Ребенок в детском кресле весь перепачкался шоколадным мороженым. Родители смеялись над ним, пока он требовал новую порцию мороженого.

В кабинке в углу, друг напротив друга, сидели парень и девушка. Они переплели пальцы рук. Они были такими молоденькими, вероятно, им было по пятнадцать лет. На столе между ними в толстостенном стеклянном бокале стоял молочный коктейль, который они по очереди пили через соломинку.

Кайла узнала школьного учителя, мистера Бастигала. Он давно вышел на пенсию, а сейчас попивал кофе и с тоской смотрел в окно. Он по-прежнему выглядел как вылитый Альберт Эйнштейн. Поговаривали, что его жена умерла в прошлом году, поэтому он такой растерянный. Он взглянул на Кайлу, но не узнал ее. Если бы она знала, что время от времени будет встречаться со школьным учителем, то не назвала бы в честь него своего пса.

Все сразу – запахи, звуки и посетители кафе – заставило Кайлу приободриться. Никакой финансовый отчет в мире не поборет интуитивного ощущения, что ты поступаешь правильно.

Кайла подошла к прилавку. Женщина улыбнулась ей, как давно потерянной родственнице, которая наконец-то вернулась домой.

– Я хотела бы поговорить о покупке кафе, – решительно сказала Кайла.

Глава 18

Никогда прежде Дэвид Блейз не предполагал, что человеческое существо может чувствовать себя так паршиво.

Он почти не спал. И почти ничего не ел. Его грызло чувство вины. Он обвинял себя не за то решение, которое принял по поводу своей матери. Ее пребывание в доме престарелых было абсолютно необходимо для ее здоровья и благополучия. Фактически ему не пришлось принимать решение, куда ее отправить. У него просто не осталось иного выхода.

Теперь, когда его мать жила в доме престарелых, Дэвид задавался вопросом, почему он так долго не решался ее туда отправить. Там ей действительно оказывали квалифицированную помощь. Она в безопасности. И она довольно счастлива. Кроме того, теперь она находится ближе к Дэвиду. Он может заезжать каждый день и проводить с ней несколько минут.

Иногда они вместе рассматривали памятную коробку, и Дэвид испытывал большое облегчение, видя, как его мать нежно поглаживает лепестки засушенного букета, словно вспоминая памятную дату.

Он положил в коробку старый наконечник от садового шланга, из которого она заливала каток, и еще старую фотографию, на которой он и Кевин стоят на катке, глядя в камеру. Это фото, на котором они с притворной суровостью опираются на палки, было любимой вещицей его матери.

Она прикасалась к лицу юного Дэвида на снимке и с нежностью говорила:

– Это мой сын.

В какие-то дни она помнила его имя, в какие-то не помнила. Но она не понимала, что мальчик на фото и мужчина, сидящий сейчас с ней рядом, – один и тот же человек. И все же, глядя в ее лицо, Дэвид был убежден, что мать вспомнила самое важное о том катке.

Она помнила, с какой любовью его заливала.

И мальчики, которые проводили время на том катке, знали, что он залит для них с любовью, хотя им об этом никогда не говорили. Дэвид и Кевин любили друг друга, как братья, хотя тоже ни разу об этом не сказали.

Когда мать прикасалась к старой фотографии, Дэвид чувствовал, что она помнит о тех событиях самое главное. То, что важнее всего. Она помнит о любви.

Дэвид считал себя виноватым в том, что прогнал Кайлу, заставив ее поверить, будто она виновата в их расставании.