Девушка конец света (Рассказы)

Мне надо было сказать, что нам с женой было одиноко, но я не знал, как это объяснить, поэтому задумался и замолчал. Он немного подождал, сидя на стуле перед пианино, а потом ударил по одной из клавиш. Это была фа в малой октаве. Раздался «пустой» звук, клавиша опустилась вниз и так там и осталась. Я давно знал, что эта клавиша западает. Но Сатбир несколько раз прошелся по всем клавишам и, кажется, нашел еще пару таких же, о которых я не знал. Две из трех запавших клавиш постепенно поползли обратно вверх. Можно сказать, 2:1.

— Этот пианино давно не пел. Правда же?

И только тогда я понял, о чем он спрашивал.

— Верно, человек, который отдал мне этот инструмент, тоже так говорил. Сказал, что дочка играла на нем, когда ей было одиннадцать.

— Если не петь — не покупать.

— Оно досталось нам бесплатно.

— Бесплатно ничего не бывает, — твердо отрезал он.

— На блошином рынке бывает, если знать, где искать, — ответил я тем же тоном.

Он тут же уставился на меня так, словно не на шутку разозлился. Я решил, что продолжать разговор в таком духе нет ни смысла, ни желания, и стал придумывать, как можно разъяснить обстоятельства, при которых мы получили это пианино, но не мог подобрать слова. Он прожил в Корее уже три года и всего лишь пять месяцев назад начал серьезно изучать язык этой страны, и я не мог придумать, как теперь объяснить ему на корейском наше с женой одиночество. К тому же у меня начали закрадываться сомнения: а действительно ли он не знает то, о чем спрашивает? А вдруг ему известно, почему мы поженились и почему здесь сейчас стоит это пианино? К слову сказать, это был, по собственному выражению моей жены, «скажем так, друг», приехавший из Пенджаба сикх Сатбир Сингх, с которым, опять же по словам жены, она познакомилась, когда вела занятия по корейскому языку для рабочих-иммигрантов.

Я не совсем понимал, что значит «скажем так, друг». Еще меньше я стал это понимать, когда увидел, что этот друг — мужчина, с которым невозможно разговаривать. Дело не в том, что я не верю, будто бы взрослые мальчики и девочки могут просто дружить друг с другом, но я в принципе не мог поверить в рассказ жены о том, как она познакомилась с этим иностранцем, приехавшим на заработки в Корею. И когда я, вспылив, спросил у нее: «И чего ты теперь от меня ждешь?» — жена ответила: — «Ты прекрасно знаешь, что я ничего от тебя не жду. Правда же? Да и я просто сказала, что у меня появился, скажем так, друг».

На мой вопрос о том, как они сблизились и стали друзьями, жена ответила, что благодаря разговорам. Благодаря разговорам. В любом случае, каким бы нелепым все это ни казалось, с прошлой осени главным собеседником моей жены вдруг стал не я, ее муж, а как раз таки этот самый «друг».

Я уж было решил, что жена рассказывает этому странному иностранцу все, включая и наши с ней диалоги, но, поразмыслив, понял, что это было бы весьма проблематично. Он так плохо знает корейский, что жена может рассказывать ему все что угодно, но мне кажется, он все равно мало что поймет из этого. И для меня оставалось загадкой, как жена могла подружиться с этим человеком, как она утверждает, благодаря разговорам. Может быть, она прониклась его ситуацией и, пользуясь тем, что этот иностранец совсем не может говорить по-корейски, но очень хочет его выучить, стала рассказывать ему эти свои вечные глупости. Потому что иногда, когда я вспоминаю наши разговоры с женой, мне кажется, что ей не важно, слушают ее или нет, — ей просто нужен человек, которому она могла бы рассказывать все подряд. Возможно, этот человек, ставший с прошлой осени ее другом, слушал бесконечные разговоры об отчаянии, которое испытываешь каждый раз, когда случается очередной жизненный кризис, или о давнишних, но так и не сбывшихся мечтах, или, например, о любимом цвете и книгах, которые произвели глубокое впечатление, и обо всем остальном, о чем моя жена постоянно трещит. Не знаю, может, именно это она имела в виду, когда назвала его «скажем так, другом».

Я начал говорить, отчетливо произнося слова, чтобы он мог лучше меня понять:

— Хозяином этого пианино был пожилой человек. Ему было много лет. Он заболел. Он скоро умрет. Он боялся, что он умрет и вместе с ним умрет пианино. Поэтому он отдал мне пианино. Вы меня понимаете? — спросил я, глядя в глаза индийцу.

На что он ответил:

— Пожалуйста, слушайте внимательно. Этот пианино как до такой пришел?